Ной Заржевский - Снежный поход

Наконец, задыхаясь, он вскарабкался на очередной бугор и невдалеке на дороге отчетливо увидел тракторы.

— Ге-ге-гей! Стой! — закричал что было сил Дудко.

Его заметили. Колонна остановилась. К механику кинулись люди.

Мокрый, обессиленный Дудко, шатаясь, подошел к саням, снял доху с отдыхающего тракториста, накинул на себя, опустился прямо в снег и неузнаваемым, тихим, осипшим голосом сказал:

— Колонна пусть ждет. Трактор пошлите за пятым…

Он хотел еще что-то сказать, но не смог. Белое поле кружилось, шаталось. Тракторы, люди, сани — все помчалось куда-то, замелькало, закружилось, точно гонимое ветром.

«Якутия. Алдан. 20 февраля 1936 г.

Здравствуйте, дорогие товарищи!

Сегодня у нас праздник. Чувствуем себя именинниками. Первая большая победа! Прибыли на прииск «Незаметный». Привезли ему инструментальную и легированную сталь, газовые и обсадные трубы для глубокого бурения и, главное, трансформаторы!

Сдали эти трансформаторы, и у нас словно гора свалилась с плеч. Сколько работы и волнений с ними было — рассказать трудно. Все боялись, чтобы эта громадина не опрокинулась.

В «Незаметном» нас встретили очень тепло. Начальник прииска, когда увидел нашу колонну да поглядел на трансформаторы, так просто засиял:

«Ну, — говорит, — теперь я никому не поверю, что такие большие грузы невозможно доставить в Алдан. За вами, товарищи, приоритет в этом деле!»

Вообще все нас расхваливают. Секретарь райкома партии даже так сказал:

«Если б вы, допустим, дальше не поехали, — и то вы так много сделали для развития золотой промышленности Алдана, что в сотни раз перекрыли все затраты на экспедицию. Политическое же значение вашего похода трудно переоценить».

Приисковцы, конечно, больше всего радуются трансформаторам. Сейчас их с величайшими предосторожностями сгружают.

От правительства Якутской АССР получили поздравительную телеграмму. Поздравляют с прибытием в Алдан, желают дальнейших успехов, с нетерпением ожидают в Якутске.

Взамен снятых грузов возьмем горючее для электростанции в Якутске. Завтра специальные бригады будут грузить и крепить бочки с дизельным топливом для электростанции Якутска.

Сегодня мы отдыхаем. Мылись в бане. Представляете себе: в настоящей бане! А бороды нам брила парикмахерша. Все как в сказке: тепло, чистота, уют, белый халат, горячая вода, одеколон! В общем вам, друзья, не понять этого блаженства. Во время стоянки думаю снова полностью осмотреть и отрегулировать машины. Дело это очень трудное (на дворе 45 градусов мороза), но себя оправдывает. Если б мы так тщательно не следили да машинами, то вряд ли дошли бы даже до Алдана.

Дудко и Складчиков сейчас сладко спят. Впервые за время пути по-настоящему. Самоотверженные работники, не нарадуюсь на них. Очень дружим. Пожалуйста, передайте привет их семьям.

Итак, друзья, грозные хребты и труднейшие петли Амуро-Алданской автомагистрали остались позади. Впереди глухая, угрюмая, бездорожная тайга. Но мы и ее пройдем.

Будьте здоровы. Очень интересуемся заводскими новостями. Как идет освоение дизельного мотора? Как программа? Телеграфьте на Якутск.

С комсомольским приветом

Путь от Алдана начался неудачно.

Ночью среди широкой равнины в моторе шестого трактора послышался стук, и взволнованный Воронов моментально выключил зажигание. Трактор стал.

— Что же было в нем, что стучало? — спрашивали Воронова Козлов и механики, но тракторист, только пожимал плечами.

— Стучало крепко, а что́ — не разобрал, — отвечал он.

Колонна остановилась. Пока механики возились с тракторами, Воронов взял топор и пошел рубить сучья.

— Я свой мотор уже хорошо изучил. Ему на морозе вредно стоять, очень даже тепло любит, — говорил он.

Вслед за Вороновым потянулись в рощу и остальные трактористы.

Четыре часа ушло на ремонт. И это вскоре после стоянки в Алдане, после того, как тщательно проверили и отрегулировали все машины!

Козлов и механики насторожились, снова проинструктировали трактористов, как запускать машины после длительной остановки, и начали еще более внимательно проверять работу моторов.

В дневнике у Козлова появилась новая небольшая запись:

«В тракторе № 6 из-за сильного мороза чрезмерно загустело масло в картере и прекратилась подача масла к подшипникам, из-за чего третий шатунный подшипник расплавился. Простояли 4 часа».

Только тронулись в путь — снова пришлось остановиться. Тут, видно, прошла пурга и так замела дорогу, что тяжелые сани начали проваливаться в снег. Высокие сугробы преградили путь колонне. Пришлось пустить тракторы налегке, чтоб прокладывали путь.

Словно ледоколы, шли машины, разрезая, отталкивая своей широкой грудью громадные сугробы сыпучего снега.

Чем дальше от Алдана, тем гуще становился лес. Начиналась тайга. Могучая, раскинувшаяся на тысячи километров. Летом здесь неумолчно поют птицы, носятся, прыгая с ветки на ветку, белки. Крадутся в поисках добычи лисицы, рыси, волки, медведи, россомахи. Летом тайга полна жизни, полна щебета птиц, шелеста листвы.

Сейчас тайга спит в безветрии. Недвижно, слегка наклонив ветки под тяжестью снега, стоят деревья. Кое-где лежат вырванные с корнем, изломанные бурею стволы.

Снегом замело лесные просеки, звериные тропы, и кажется, нет в тайге жизни в эту лютую пору. Деревья стоят тихие, молчаливые, величественные.

Колонна движется ровной, поднимающейся вверх просекой. Широкая, сверкающая под солнцем, переливающаяся огнями полоса снега совсем сливается с прозрачно-чистой голубизной неба, и кажется, что тракторы скоро, дойдя до невидимой линии горизонта, поплывут по спокойной голубой глади.

Машины идут днем и ночью, не переставая. От мощного гула моторов с деревьев сыплется снег.

Иногда мягко падает и рассыпается огромный, бесформенный, каким-то чудом висевший ком снега, и тогда неожиданно выпрямляется, взлетает вверх и мелко дрожит освобожденная от снега ветка.

В чистом голубом небе удивительно ярко сияет холодное солнце. Ослепительно сверкает снег, и только задымленные очки спасают трактористов от слепоты.

Дудко сидит рядом с Вороновым, смотрит на эту величественную картину гигантского зимнего леса и восхищенно вздыхает: «Красота-а!»

Изредка, на расстоянии многих десятков километров друг от друга, на пути колонны встречаются затерянные в тайге небольшие селения якутов: две-три юрты, разбросанные по краям аласа — поляны в тайге. Кажется немыслимым, что люди могут жить в такой глуши, и непонятно, как жители этих затерянных поселков узнают, что творится в мире, как участвуют в жизни своего края.