Ной Заржевский - Снежный поход

«Видно, несладко нашему предшественнику пришлось», — подумал Складчиков.

По указанию Абрамова, Паша вносила в сторожку щедрый дар экспедиции: консервы, крупу, сельди, спички, папиросы, сало и плитки шоколада.

— Повезет кому-то! — смеялись трактористы. — Как на курорте поживет.

Чем ближе к Лене, тем меньше заносов, тем быстрее идут машины.

Стремясь наверстать потерянное время, трактористы спешат и, чем скорее движутся машины, тем скорее идут впереди на лыжах разведчики: проводник и член экспедиции.

Прекрасное ощущение быстрого, благополучного марша овладевает всеми участниками похода.

Яркое солнце, искрящийся снег, тишина спящей красавицы-тайги, мощный равномерный рокот моторов, строй машин и движущиеся, без конца наплывающие деревья, снежные массивы. Мощный трактор послушен воле водителя. Гордое чувство наполняет трактористов, и им кажется, что нет в мире сейчас более счастливых людей, чем они — участники большого, такого опасного, трудного, но интересного и важного похода.

Движется колонна, стараясь сохранить темп, не отстать от первой машины, которую, задорно улыбаясь, не сводя глаз с проложенной разведчиками лыжни, ведет Соколов.

Неожиданно передняя машина останавливается. Впереди нет ни снежных заносов, ни сваленных бурей деревьев. Мотор Соколова работает отлично, трактор исправен, и все же машина стоит. Стоит, когда все так хорошо втянулись в марш, когда до желанных берегов великой реки Лены осталось не более 100 километров.

— Эге-гей! Впереди-и! Почему стали?! — раздаются нетерпеливые голоса трактористов.

Встревоженный Козлов бежит к головной машине, возле которой вместе с проводником и Складчиковым стоит ходивший в разведку Абрамов.

— Метров пятьсот отсюда, — доносится до Козлова голос Абрамова, — снегом ее занесло, радиатор заморожен. В снег воткнута лопата с запиской: «Окажите помощь, я в двух километрах отсюда, в юрте».

— О чем это? — поинтересовался Козлов.

— Да вот мы с проводником на грузовую машину наскочили. Полуторка, размороженная, а шофер в какую-то юрту ушел.

— А где же эта юрта? Проводник знает?

— Я в этих местах года три не был. Дорогу-то хорошо знаю, а вот юрту эту… раньше тут не было юрты, — вспоминает проводник, — может быть, какой-нибудь охотник и поставил себе юрту, может быть…

Вид у проводника смущенный, хотя никто его ни в чем не обвиняет.

— Как мне знать, где юрта? — продолжает проводник. — Я бы по следу нашел, так пурга все занесла… Как мне знать?..

— Два километра отсюда… — недовольно бурчит Самарин. — Как это считать: влево или вправо, а может, назад? В кругу, оно известно, 360 градусов, и в любую сторону два километра топать? Не мог написать как следует. Это ж его искать — целые сутки потеряешь.

— Так что ж, по-твоему, не искать его? — неуверенно тянет Пономарев.

Ему жалко терять время, но и совестно оставлять человека в беде.

— Зачем не искать? — вяло возражает Самарин.

Ему не терпится ехать дальше, и, пожалуй, попадись ему одному на глаза этот сигнал, он прошел бы, не задумываясь, мимо. Но теперь он, избегая прямого ответа, говорит Пономареву:

— Я разве что говорю? Но только он один, а нас ждут, может, тысячи. Если б знать, где эта юрта, тогда бы другое дело. А так разве ж можно всю колонну неизвестно на сколько времени останавливать? И так запаздываем. Да еще как бы после стоянки на морозе машин не загубить. Народ здесь крепкий, выдюжит как-нибудь, выкарабкается… — обнадеживает Самарин, — в первом же поселке сообщим насчет этого дела. Разыщут…

Доводы Самарина выглядели логично, главное — уж очень хотелось людям скорей подойти к Лене. Поэтому некоторые поддержали его, предлагая ехать. Но большинство возражало:

— Мы нашу задержку можем и наверстать, а человек погибнет — не воскресишь. Он, бедняга, надежду имеет, авось, кто-нибудь встретится, авось, выручат. А мы взяли и ушли. Не годится так.

Абрамов подошел к трактористам и, узнав о причине их спора, решительно поддержал противников Самарина:

— Что вы, товарищи! Здесь двух мнений и быть не может, — конечно, нужно искать. У нас человек — самая главная ценность. Знаете ведь, что снаряжали специальные экспедиции спасать людей — скажем, летчик потерпел аварию, рыбака унесло льдиной. И посылали корабли, самолеты на помощь. А у нас здесь под боком человек гибнет. Так что же нам — мимо пройти?

— Нет! — зашумели участники похода.

— Конечно, нет! — согласился Абрамов. — Мы этого человека в беде не оставим.

Выделили людей, выдали им лыжи и охотничьи ружья. Абрамов указал каждому направление, предупредил, чтоб особенно не увлекались, далеко не заходили.

Самарина Абрамов на поиски не послал, и тот, злой, пристыженный, сидел на своей машине и слышал, как все глуше и отдаленней звучали выстрелы трактористов.

Ревели, не смолкая, моторы машин. Время от времени, через условленные интервалы, моторы выключали, и тогда огромной тяжестью наваливалась на трактористов гигантская тишина. Непривычная, давящая на уши, заставляющая тревожно биться сердца.

Боясь заморозить машины, трактористы снова включали моторы, и вновь начинала греметь мощная песня «Сталинцев».

Шофер либо не слышал выстрелов и прерывистого рева моторов, либо слышал, но не мог отозваться.

Постепенно начали возвращаться посланные на поиски люди.

«Говорил — не найти, — подумал Самарин и тут же мысленно обругал вернувшихся: — Время потратили, а теперь все сначала начинать придется». Что Абрамов не прекратит поисков, Самарин не сомневался, да и сам уже начинал соглашаться с тем, что искать нужно. Трактористу очень понравились слова Абрамова о том, что в нашей стране каждый человек дорог.

«Это хорошо, когда за каждым такая сила стоит, не пропадешь», — с гордостью думал Самарин. Он подошел к начальнику экспедиции.

— Евгений Ильич, насчет этого дела у меня ошибка вышла. Я уж теперь сам понимаю. А только вы меня тоже пошлите искать. Очень даже прошу, а то совесть грызет.

Абрамов спокойно посмотрел на Самарина.

— Ладно, — сказал он.

Во второй заход на поиски пошли почти все участники экспедиции. Только Паша в вагончике, сторож на санях с продуктами, да механики у машин остались на месте. Секторы осмотра стали у́же, люди шли ближе друг к другу.

Став на лыжи, Самарин яростно устремился вперед. После получасового хода он остановился и огляделся. День клонился к закату. Быстро темнело. Лес будто стал еще гуще и плотней, он тесно окружил тракториста.

«Не то еще маленько вперед пройти, не то поворачивать?» — думал Самарин.

Возвращаться ни с чем не хотелось. Идти вперед тоже как будто незачем: два километра уже давно пройдены. «Буду возвращаться косыми петлями», — решил Самарин и пошел наискось по направлению к сектору Караванного. Пройдя метров 300—400, Самарин повернул к своему первоначальному направлению. От скорой ходьбы стало жарко. Темнело, очертания деревьев будто расплывались в сумраке. Самарин дважды наскакивал на заваленный снегом бурелом и падал.