Константин Колотов - Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде

Вся компания состояла из отличных ребят. Мы провели видеосъемку, после еще немного пообщались, я рассказал, что завтра уже вместе с другом планирую отправиться в следующий город, чем, как мне показалось, расстроил новую подругу (хотя это, конечно, могут быть лишь мои иллюзии). Шеф предприятия сказал, что, если будет желание, мы можем задержаться и можем не оплачивать проживание в отеле. Идея пожить в Виндхуке мне нравилась, но выяснилось, что Майкл, с которым мы собирались встретиться, планирует послезавтра уже уезжать из Намибии, а мне все же хотелось с ним познакомиться. Поэтому утром следующего дня водитель моего нового друга – шефа офисных зданий – на новом «мерседесе» отвез нас к китайскому ресторану на окраине города. Отсюда за 500 рублей можно было уехать в нужный нам городок Гобабис.

И вот мы уже стоим на остановке в городе Гобабис и ждем Майкла.

Городок Гобабис совсем небольшой, может быть, сто тысяч человек, может, чуть меньше. Он находится в сотне километров от границы с Ботсваной.

Майкл приехал за нами через пятнадцать минут, приехал в компании своего друга на десятилетнем Volkswagen Golf. Джеймс – друг Майка – местный парень, работающий на радио и занимающийся рэпом. Он живет в приличном районе города, в скромном доме, но вполне приятном. Когда мы выгрузились из машины у дома, я не сразу смог понять, что происходит. По участку вокруг дома ходило больше десяти человек, кто-то входил в дом, кто-то выходил, кто-то чинил забор, кто-то сидел на стульях и пил пиво. Это был вторник.

– Что здесь происходит? – спросил я.

– Джеймс принимает в своем доме всех людей, кому нужна помощь, кому нужно где-то переночевать или какая-то иная поддержка, – ответил мне Майкл.

Среди гостей Джеймса я разглядел пару бывших заключенных, этот вывод я сделал, глядя на наколки мужчин, позже Майкл подтвердил мои догадки. Также тут были молодые ребята, как выяснилось, по каким-то своим причинам ушедшие из дома и теперь живущие под крышей Джеймса. Участок, на котором располагался дом, был примерно 15 соток. Домов было два, один довольно большой – 100–120 квадратных метров, второй – небольшая пристройка из двух комнат. В одной из комнат расположились мы. Пока мы заносили вещи в комнату, пришли две чернокожие девушки, глядя на них, я бы предположил, что они проститутки, и, судя по реакции других парней на них, мои рассуждения были верны. Девушки попросили у Джеймса ночлег, Джеймс сказал, чтобы они приходили завтра, когда уедем мы.

Мы приехали до обеда, на часах было чуть больше десяти утра, но в руках у многих парней уже было по бутылке пива, а кто-то пил вино из пятилитрового тетрапака. Заметив мой интерес, Майкл сказал мне: «У ребят похмелье. Вчера мы пили». Кстати, и сам Майкл выглядел не очень, видно было, что похмелье мучает и его. Майклу 27 лет, он высокий парень, чуть выше меня, худой, фигура неспортивная, но плечи широкие – возможно, в юности занимался плаванием. Из-за того, что его мучило похмелье, трудно сделать какие-то заключения по лицу, но я ощущал его как хорошего парня. Майкл рассказывал африканцам о правилах гигиены, но при этом ногти на руках пообкусывал; я поймал себя на этой мысли: что же такое Корпус мира и какую функцию он выполнял в Намибии?

Занеся вещи в нашу с Уильямом комнату, мы вышли во двор. К этому моменту во дворе уже собралась группа ребят, рассевшиеся на стулья и корточки, мы присоединились к компании. Нам предложили вина, я отказался, Уильям взял стакан.

– Ты не пьешь вино? У нас и водка есть, – сказал мне Джеймс.

– Я вообще не пью.

– Ты точно русский? – рассмеялся Джеймс.

Слава о русской водке и любви русских к этому напитку распространилась даже в самые дальние уголки Африки.

Я – блогер, и за моим путешествием наблюдают сотни тысяч русских людей. Я несу ответственность не только за то, как после встречи со мной другие люди будут думать о России, но и за то, что транслирую моим русским подписчикам, и я не хочу создавать впечатление, что бухать – это здорово. Даже здесь, в Намибии, думают, что все русские пьют, и мне это не по душе, я хочу своим примером создавать иной тренд, хочу, чтобы трезвость или как минимум культура употребления спиртного были нормой. Я немного лукавил, я немного выпиваю, и в том же ЮАР с Йеном я попробовал множество разных вин, но всегда это был бокал-два хорошего вина перед сном, а не литр браги в десять утра. Ребята, которые собрались вокруг, мне были приятны, это были хорошие парни, как сказал бы Га-Ноцри в бессмертном произведении Булгакова:

С общением мне помогал Уильям, он был переводчиком во время нашей беседы.

Это все добрые люди вокруг меня, но здравый смысл подсказывал мне, что начинать пить в десять утра в компании добрых бывших заключенных – идея так себе. Парни действительно были мне симпатичны. Я спросил, почему они пили в понедельник и продолжают во вторник, может быть, в Намибии это выходные дни?

– Нет. Просто здесь нет работы.

Как и в ЮАР, в Намибии 25 % населения безработные. Еще больше живет в тотальной нищете. Удивительно, но на алкоголь и сигареты деньги они находили. Я спросил у Майкла, каким образом он организовывал в Намибии работу Корпуса мира. Оказалось, что Майкл два года провел в этом городе, от Корпуса мира он организовал волонтерское движение, цель которого – обучение коренного населения вакцинации. Его задачей был сбор активистов, говорящих на местных наречиях, для того, чтобы обучить их основам понимания сохранения здоровья. Майкл проводил открытые встречи с местным населением на предмет ВИЧ и всего, что с ним связано.

В том числе Майкл с командой работали в местных тюрьмах.

Меня удивило, что в тюрьмах есть проблема ВИЧ. Майкл сказал, что в тюрьмах нет презервативов, заключенные используют их как оружие.

– А откуда там женщины? – спросил я.

– Там нет женщин.

Решить в 25 лет стать волонтером Корпуса мира и из благополучной Америки приехать в Африку, чтобы обучать местное население вакцинации, – это, конечно, путь удивительный. Я не готов восхвалять его или окружать каким-то ореолом супержертвенности и нравственности, думаю, корни таких решений часто бывают неоднозначными, но то, что это путь удивительный, в этом у меня сомнений нет.

Все местные отлично знали Майкла и относились к нему с уважением. Майкла называли «Тата-бой». Тата-бой значит, что Майкл может находиться как в богатых белых районах, так и в бедных черных, где белые редко выживают, но Майкл – везде свой. Днем я еще не знал, но вечером этого дня и мне тоже предстояло примерить личину Тата-боя. Помните, я рассказывал вам про черные деревни, бидонвили ЮАР, которые я проезжал всегда без остановок и на максимальной скорости, а вслед мне летели бутылки, а в каких-то деревнях меня грабили?