Данико Ихошвили - Реальность человека 19 века. Мир прошлого из впечатлений и мнений современников

В больших Австралийских городах я видел много женщин, в полном смысле слова, красавиц, прекрасно сложенных, с формами не слишком развитыми, но здесь я видел столь фривольных женщин, что это трудно себе представить. Балы, обеды, вечера, посещение садов и теннисных лужаек, вот цель, и единственное занятие их жизни. Оригинальности ни малейшей. Разговор их не имеет ни материала, ни интереса, ни естественности. Общественная жизнь не имеет ни изысканной элегантности, ни полной остроумия жизненности Парижа, ни интеллектуального воодушевления Нью-Йорка или Бостона. Это скука, замаскированная весельем. Мужчины говорят о финансах, шерсти и овцах, женщины говорят о скандалах, сплетничают и спорят о том, принадлежит ли мадам такая-то к свету или нет.

В Гобарте (в Тасмании) еженедельная газетка, узнав, что я много лет был профессором в Высшей школе св. Павла в Лондоне, вздумала меня оскорбить, назвав «аncien pion»: «бывший классный надзиратель» (вместе с тем «старая пешка»). Такое оскорбление больнее тем, кто его произносит, чем кому оно адресовано. Это единственное, что я не понял… Альфонс Доде в «тридцать лет в Париже» хвастается тем, что он был классным надзирателем, я бы мог также этим гордиться… если бы был им. Бедный идиот! Жалкий Сноб!

Поместите двух англичан на необитаемом острове и через некоторое время один из них заявит, что дед его был намного важнее деда его компаньона, он образует аристократию на острове, и, быть может, начнет издавать светский журнал, который будет описывать его факты и дела.

Большая часть этого светского общества, в англосаксонских странах в особенности, проводит почти все свое время в отыскивании предков и фабрикации генеалогических деревьев, корни которых должны брать начало по меньшей мере в средних веках. Австралийцы этого не делают… как и все представители рода человеческого, они тоже имеют предков, но… многие из них предпочли бы их не иметь. Происхождение их из Нового Южного Уэльса или Тасмании такое чувствительный вопрос, которого касаться не следует. Вольтер сказал, что человек должен быть очень заботливым в выборе себе предков, австралийцы же не следуют этой мудрой рекомендации, ибо, как известно, первые колонисты Нового Уэльса и Тасмании были каторжниками… Таким образом, австралийцы в генеалогии своей интересуются лишь двумя предшествовавшими им поколениями.

Джордж стрит. Сидней, 1883

Alfred Tischbauer

Тем не менее, не следует забывать, что 60—70 лет тому назад Англия отправляла в каторгу в Австралию, нередко положительно честных людей за преступления, который ныне наказываются арестом на несколько дней, или штрафом в несколько шиллингов. Несмотря на это, факт остается фактом.

Сиднейская аристократия основалась вся в окрестностях города, на холмах, господствующих над красивейшим рейдом в мире. Эти элегантные городки называются Поттс поинт, Дарлин поинт и т. д.

Дарлин поинт (дорогая стрелка) – это место шикарное… Как раз напротив расположен остров Кокату, где помещались в прежнее время предки этих аристократов – каторжники, – это место чувствительное.

Ботани Бей (знаменитое место каторги) не существует уже давно, – вместо него имеются Элизабет-Бей, Роза-Бей и другие изысканные кварталы, где живут люди, радушия которых я никогда не забуду.

Решим попросту, что австралийцы не имеют предков совсем… Мы приближаемся к столетию, когда людей будут судить по их заслугам, а не по их предкам… даже в Англии.

Так как я говорил, что встречал в колониях прекрасных людей, любезных и образованных, насколько может этого желать наилучшее Европейское общество – я надеюсь, что глава эта не будет принята скверно. И вы, милостивые государыни, читая главу эту там, в Сиднее, или в Мельбурне, не принимайте ничего по своему адресу, так как, конечно, я не вас описывал…

На закате навстречу нам шла группа из двух десятков черных туземцев, которые, видимо по привычке, несли охапку копий и других орудий. Я дал одному из молодых людей шиллинг, что шел впереди, и туземцы стали метать дротики чтобы меня развлечь. Они все частично одеты, а некоторые немного могли говорить по-английски: их лица были добродушны и приятны, и казались не такими, как обычно изображались. В своем искусстве они были изумительны.

Шляпу, подвесив на высоте 30 ярдов 3 3 30 ярдов = ~27 м. , они пробили дротиком с быстротой стрелы, пущенной из лука профессиональным лучником. При выслеживании животных или людей они показывали прекрасную прозорливость, и я слышал некоторые их замечания, которые показывают их особую остроту ума. Тем не менее, они не желают обрабатывать землю, строить дома и вести оседлый образ жизни, или даже взять на себя заботу ухаживать за стадом овец, если бы им их дали.

Количество коренного населения быстро уменьшалось. За всю поездку, за исключением некоторых мальчиков, воспитанных англичанами, я видел только одну-другую группу туземцев. Это снижение, несомненно, связано с ввозом спиртных напитков, европейских болезней (даже достаточно мягкие из них, например, корь, могут быть очень губительными) и постепенным исчезновением диких животных.

Где бы ни появлялись европейцы, смерть, кажется, преследует коренное население. Мы можем посмотреть на обширную территорию Америки, Полинезии, мыса Доброй Надежды и Австралии, и мы видим тот же результат.

От такого места, как Голубые горы, я ожидал увидеть цепь гор, пересекающих страну, а вместо этого увидел лишь равнину под уклоном, несколько подымавшуюся над низиной возле побережья. С этого склона открывается вид на обширные леса на востоке, деревья мощные и высокие.

Перед поездкой сюда меня интересовали три вещи: состояние высших классов общества, положение осужденных, и уровень жизни, достаточная для того, чтобы люди эмигрировали сюда. Разумеется, после столь короткого визита, мое мнение почти ничего не будет стоить, но и не высказаться будет такой же ошибкой, как неправильное суждение. В целом, состояние общества меня разочаровало, если исходить из того, что я услышал и увидел. Община разделяется на враждующие партии практически по каждому вопросу. Среди тех, кто имеет высокий статус, многие живут в таком открытом распутстве, что уважающие себя люди не могут с ними общаться.

Между детьми разбогатевших каторжников и свободным поселенцами присутствует постоянное соперничество, и первые рассматривают честных людей как незваных гостей. Все население, как бедные, так и богатые, стремится разбогатеть. Среди высших слоев населения овцеводство и шерсть являются постоянным предметом разговоров. Есть многие недостатки в семейной жизни, главное из которых, по сути, жизнь в окружении слуг-преступников. Насколько это должно быть отвратительно, когда Вас обслуживает слуга, который еще вчера был высечен, по вашим же словам, за пустяковый проступок. Женщины в прислуге еще хуже, дети выучиваются от них самым отвратительным выражениям, и повезет, если не таким же мыслям.