Михаил Водопьянов - Повесть о ледовом комиссаре

Вначале были школы, но не было учеников. Северные кочевники, подстрекаемые шаманами, не отдавали своих сыновей и дочерей в школы. Первых учеников собрали с превеликим трудом. Но, постепенно молва — этот телеграф тундры — разнесла весть о том, что ребят в интернатах хорошо кормят, их никто не обижает и учат «разговору на бумаге». Охотники и оленеводы к началу учебного года даже из отдаленных на сотни километров стойбищ сами стали привозить на культбазы своих детей. В интернатах стало тесно, пришлось их срочно расширять, так как учеников стало больше, чем мест.

А больницы? Там, где веками медицинскую «помощь» оказывали одни лишь знахари да шаманы, появились люди в белых халатах — терапевты, хирурги, гинекологи, глазные и зубные врачи. Они быстро завоевали доверие местных жителей.

Северная тундра стала жить по новому советскому закону.

Охотники начали объединяться в промысловые артели, оленеводы организовывать колхозы, кочевники переходить на оседлость. Главсевморпуть, его политотделы и парторги на местах руководили этой коренной ломкой веками сложившегося жизненного уклада северных народов.

Поэтому, когда закончился перелет Москва — Чукотка, О. Ю. Шмидт особенно заинтересовался впечатлениями летчиков о посещенных ими северных колхозах.

Однажды Отто Юльевичу рассказали о мысе Шмидта на Чукотке, который до 1934 года назывался мысом Северным. Там стоял всего десяток яранг, а за год вырос небольшой поселок из деревянных жилых домов. Чукчи стали оседать вокруг полярной станции.

— А каков там колхоз? — спросил Отто Юльевич.

— Налаживает хозяйство. «Помогают» ему очень своеобразно. Например, требуют присылки сведений о росте племенного конского поголовья и сводок об использовании отправленных туда сеялок и плугов.

— Не может быть! — воскликнул Шмидт.

Когда ему показали копии этих документов, он поморщился и с досадой сказал:

— Вот головотяпы! Есть, оказывается, еще невежды, которые не знают, что на Чукотке не сеют хлеб и не разводят лошадей!

О. Ю. Шмидт, заботясь о культурном обслуживании все возраставшего населения зимовок, поселков и строящихся в Заполярье городов, обратился к коллективам Большого и Малого театров и Московской Консерватории с просьбой сформировать бригады артистов и музыкантов для поездки в Арктику.

Певцы и балерины лучшего оперного театра страны давали концерты на самых далеких зимовках, на кораблях, в поселках Дальнего Севера, пролетев и проехав 26 500 километров.

Одновременно на гастроли в Арктику отправились мастера сцены Академического Малого театра. Не испугавшись трудностей, в Арктику поехала заслуженная артистка республики Вера Николаевна Пашенная. Результатом этой поездки было создание в 1936 году постоянного Заполярного театра имени В. Н. Пашенной.

…На страницах советских газет все чаще стали появляться названия новых городов, выраставших за полярным кругом — Амдерма, Диксон, Игарка, Тикси. В них строились порты, жилые дома, больницы, школы, магазины, клубы.

На вчера еще пустынном и «диком» Севере уже начали действовать первые промышленные предприятия. В копях далекой Якутии был выдан на-гора уголь. В рудниках Нордвика стали добывать соль. В Остяко-Вогульском округе открылся большой Беломорский мясокомбинат. Завод на Чукотке выпустил первый миллион банок рыбных консервов…

Богатства северных просторов ставились на службу страны. Богатства эти были еще мало выявлены и изучены. Что таилось в недрах суровой обледенелой земли, никто толком еще не знал.

Геологическая карта Крайнего Севера представляла по существу огромное белое пятно, с редкими небольшими островками обследованных районов.

И уже в этих районах были обнаружены залежи ценнейших ископаемых. Открытое на 70-м градусе северной широты Норильское полиметаллическое месторождение по запасам и составу руд являлось одним из величайших в мире. Тунгусские месторождения угля в несколько раз превышали запасы Донецкого бассейна. Разведочное бурение на нефть велось в Нордвике, в бухте Тикси, в бассейне реки Ухты, во многих местах Таймырской тундры. Уголь и золото, медь и плавиковый шпат, каменная соль и платина, свинец и вольфрам — были найдены в Арктике и примыкающих к ней северных районах.

А ведь широкое исследование недр Заполярья только развертывалось. Человек только начинал разбираться в «кладовой» северных земель и делал это еще очень робко. В каждом своем выступлении, каждом докладе Шмидт подчеркивал, что Главсевморпуть недостаточно интенсивно проводит геологические разведки.

В подчинении Шмидта находилась целая армия разных специалистов, работавших в системе Главсевморпути.

Многие из них отправлялись в Арктику в поисках романтики и приключений. О них так говорил Шмидт:

— Было бы нелепо спорить о том — прошел ли период романтики Севера, или нет, как меня спрашивали редакторы комсомольского журнала, которые получают письма от своих читателей с запросом: «Верно ли, что период романтики на Севере уже кончен?» Конечно, смешно так ставить вопрос. Конечно, советская романтика есть везде, где люди работают с подъемом, с радостью. Романтика не исчезает, но романтика меняет свое лицо… В советской действительности реализм и романтика прекрасно сливаются… Но даже романтика в узком своем смысле, романтика с приключениями — все это останется еще надолго…

В самом деле, о каком исчезновении романтики, отсутствии приключений можно было говорить, когда, например, товарищ, утвержденный ЦК ВКП(б) парторгом порта и полярной станции «Бухта Тикси», добираясь туда, три недели ехал на машине от Большого Невера, через Алдан до Якутска. Из главного города Якутии 800 километров он странствовал на лошадях, 1000 километров на оленях, затем 300 километров на собаках. Уже одно такое путешествие само по себе могло явиться проверкой выдержки и выносливости работника, посланного в Арктику.

…Было бы легкомысленно думать, что великая северная трасса в те годы была окончательно освоена. Еще имелись огромные трудности в проводке кораблей через льды. Еще не все участки пути были достаточно изучены, еще несовершенны были ледовые прогнозы. Но моря Арктики бороздило уже много судов.

Рос и накапливался опыт.

В 1936 году Главсевморпуть получил от правительства ответственное поручение — перебросить из Ленинграда во Владивосток несколько военных кораблей. Эти суда не были приспособлены для плавания в северных морях. Руководство чрезвычайно трудной операцией поручено было О. Ю. Шмидту.

Где всего трудней, там он должен и находиться. И может быть в ущерб повседневному оперативному руководству таким огромным и сложным комбинатом, каким являлся Главсевморпуть, его начальник отправился в свое пятое арктическое путешествие.