Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

Мы с Джорджем, ясное дело, хотели остаться там на всю неделю и посмотреть, действительно ли появятся эти русалки. Кроме того, мы выяснили, что же на самом деле случилось с людьми, которые там потерялись. На горе этой было очень холодно, и все они, вероятно, умерли от переохлаждения. Не имея ничего, что могло бы помочь им зажечь огонь, да к тому же еще и без пищи, без подходящей одежды, несчастные путешественники пали жертвами гипотермии. Оставалось только надеяться, что, может быть, хоть эти хвостатые женщины спели для них, но и это лишь отчасти облегчило бы их страдания.

Гид сказал нам, что в этом месте водятся тапиры. Он видел их сам. Он описал их как больших, чудовищных животных, которые рыскали по лесу, и он был уверен, что они довольно опасны. Ну, дальнейшая история была такова: мы сошли с тропы, чтоб напиться воды из ручья, и тут собака гида спугнула тапира. Он быстро прошел мимо нас. Ого, ничего себе, мы увидели тапира! Это был довольно хороший образец животного. Я тогда себе и представить не мог, что это единственный дикий тапир, которого мне когда-либо удастся увидеть, да и для этого мне пришлось проехать аж до Гондураса.

В наших краях тапиров можно найти в Чомого, болотистой местности в заповеднике, которую мы называем «горячей точкой». Молодые тапиры рождаются в некрупных долинах, где есть небольшие родники и много зелени для питания. По крайней мере, так было в одном месте, где я лично видел, как там все было утоптано. Было ясно, что тапир провел здесь больше, чем одну ночь. Всегда есть надежда увидеть тапира в одном водоеме в Чомого, в котором вода не иссякает даже в сухой сезон. Тапиры когда-то использовали этот водоем для того, чтобы окунуться в воду, но теперь они, похоже, ушли из этой местности вниз, ближе к реке Пеньяс-Бланкас. Тем не менее, если бы мы еще немного походили по болоту туда-сюда, мы бы, вероятно, нашли как минимум одно место, где они ошивались.

Мигель Лейтон из Сан-Луиса рассказывал мне, что в былые времена он со своим отцом и другими людьми ходил в леса в Бриллианте. И они там гнали тапиров с собаками в Пеньяс-Бланкас. Когда, бывало, подстрелят одного тапира, то кто-то возвращается тогда в деревню за помощью, надо же как-то оттащить добычу, а остальные остаются и готовят тушу к транспортировке. Тапир был основным источником белка. Мясо одного тапира могло бы обеспечить едой на неделю небольшое поселение, если его закоптить или засолить. Это уже потом охотники стали забирать только печень и язык, ну еще мягкую вырезку. Вот и все, что они брали, оставляя толстую шкуру, которая всегда ценилась, поскольку использовалась для изготовления плетеных ручек плеток для верховой езды.

В то время одним из главных охотников был Мигель Салазар. Он рассказал мне, как это было, когда охотники впервые начали ходить в долину, где они часто видели до трех или четырех тапиров за раз. Сначала они не очень-то охотились на них. Слишком сложно утащить такую большую тушу. И это факт, что мясо тапира напоминает наиболее жесткую разновидность конины. Когда люди поселились в Пеньяс, они стали чаще стрелять в тапиров.

Мигель мне рассказал, что когда он жил в Эль-Валле, они каждую неделю убивали тапира. Он думает, что за всю свою жизнь он участвовал в убийстве не менее чем тридцати тапиров. Семейство Рохасов, которые владели землями в Эль-Валле, подсчитали, что они убили пятнадцать или даже больше тапиров в те годы, когда занимались там вырубками и расчисткой земли с группой из шести или семи человек. Им нужно было кормить своих рабочих, так что они определенно ели мясо тапиров.

Свора собак, охотящихся за тапиром, обычно преследует жертву до тех пор, пока животное не упрется спиной в дерево или вал для защиты. Самцы-тапиры могут убежать, но самки заслоняют собой своих детей в надежде защитить их. Когда они беременны, они, естественно, не столь подвижны, уйти им труднее. Встав в такую позицию, тапир принимает на себя все, что атакует его. Он может легко убить собаку или, по крайней мере, покалечить ее, откусывая куски кожи и мышц, а еще тапир может прижать собаку своей ногой и потом добить ее. С одной собакой можно поймать ошейникового пекари, но для охоты на тапира нужны как минимум три пса. Собаки обычно работают вместе, чтобы отвлечь тапира, в общем-то, не атакуя его, опасаясь быть убитыми, пока не придет охотник.

На верхних пастбищах Монтеверде есть место под названием Лас-Калаверас, там тропу пересекает мощный горный ручей Кебрада Куэча. Это главный брод у животных. Еще с той поры, когда охота была обычным делом, охотники бросали там черепа убитых ими животных. Это место было известно тем, что люди брали туда своих собак для гона зверя, на которого шла охота. Охотник располагался около этого брода, поджидая жертву в то время, когда собаки гонят зверя. В первый раз, когда я поднялся туда, я увидел черепа пекари, мазамов и тапиров. Лас-Калаверас — историческое место на моей карте Монтеверде.

Печально, что популяция тапиров существенно сократилась, и отчасти из-за статуса убийцы тапира. Это был такой «подвиг мачо». Тапир — самое большое из млекопитающих Центральной и Южной Америки, поэтому убитый тапир был настоящим призом.

После 1987 года, когда все семьи покинули Пеньяс-Бланкас и увезли с собой своих собак и крупный рогатый скот, тапиры перебрались подальше в долину. Теперь они могли свободно обитать вплоть до самой реки Пеньяс-Бланкас. Они сменили основную зону своего кормления, но это произошло не так быстро. Пару раз мы замечали, что животные, принадлежащие к популяции на южной стороне реки, спустились к воде. Возможно, они перешли туда, чтобы воссоединиться с популяцией с другого берега. Важно, чтобы они это делали для сохранения крепости своего рода. На это потребовалось много времени.

Ближе всего я видел их в 1988 году. Мы тогда были на склоне к югу от реки Пеньяс-Бланкас, шли вниз к ручью. Хосе Луис Камбронеро и я шли впереди землемеров, прорубая тропу для них. И вдруг мы услышали крики «данта, данта». Мы побросали наши мачете и побежали назад, на холм, где были все остальные. Когда мы добрались туда, тапиры уже исчезли. Мы тогда перешли небольшой ручей, пошли туда, где только что были животные. Охотники мне говорили, что надо положить руку на землю, чтобы нащупать место, теплое еще, оттого что там лежали тапиры. Запах, оставшийся от них, был похож на запах лошадей. Некоторые рабочие все хорошо разглядели, потому что тапиры бежали по открытой оползневой зоне прямо перед ними. Я упустил животных, прошедших мимо меня фактически в нескольких дюймах. Все в нашей компании пожелали идти вслед тапирам, поэтому мы отклонились от нашего компаса, и вместо этого пошли по протоптанным дорожкам. Кажется, тот день был потерян для землемерных работ.