Иржи Груша - Чехия. Инструкция по эксплуатации

В немецком языке реальность — это проблема действия — Tatsache (факт). Но имеется еще и реальность сама в себе — действительность минус активность. Только наш мистер Чет не очень-то в нее верит. Реальность он желает спутать, пленить. Он ведь дотошный — это генеральный контекстуалист . Если такого термина до сих пор не было, давайте зарезервируем его для мистера Чета! Это стремление к прикосновению и к настоящему в нас настолько сильно, что составные (composita) выражения — в особенности, профессиональные понятия — у нас легкой жизни не имеют, хотя грамматически и возможны, и очень многое упростили бы. Только мы априори им не верим и желаем обладать контролем над ними, прежде чем запустить в нормальный язык и словари. Абстракция у нас должна быть необходимой, должно быть очевидно, что ее невозможно игнорировать.

Немецкий язык мог создать слово Hochhaus (высотка, дословно: высокий дом), сразу же, как только появилось первое отвратное сооружение такого типа. В Чехии должны были пройти годы, и нужно было выстроить тысячи "башенных домов, домов-башен" ( věžový dům ), прежде чем распространенное выражение věžak превратилось в официальный термин.

Бог нас сотворил такими: здесь мы существуем и не можем иначе…

Подобного рода слова звучат, словно отлитые из стали. В конце концов, произнес их Мартин Лютер. Чет, скорее всего, сказал бы по-другому:

Я нахожусь здесь — но мог бы находиться и где-то еще.

Ведь бытие — это движение! Точно так же, как деревья — это замедленные в своем движении молнии, ну а молнии это всего лишь очень быстрые… деревья небес.

Чешское слово bůh (бог) — это не то слово buh , посредством которого наши немецкие соседи высвистывают бездарных актеров. Миниатюрное колечко над гласным звуком " u " — это еще одно чудо чешского языка. Оно дает понять, что вот тут мы, собственно, должны сказать "ú" (то есть "у" удлиненное), только это было бы слишком просто, и по нему невозможно было бы узнать, что во втором падеже этого существительного в этом месте мы говорим "о". А вообще нам известны четырнадцать падежей. Семь для единственного числа и семь для множественного! То есть, наша экономность в данном случае выкуплена очень даже задорого. Можно сказать, это просто расточительство. Но одновременно с этим мы сообщаем, что это "о" когда-то здесь было. Когда-то, в самых началах чешского языка, был bůh, boh или bog, а возможно, еще bag и bac , как в слове "бакшиш". То есть, великий господин, который иногда бросит чего-нибудь, пригодного для еды, кусочек какой-то. Но не хлеб наш насущный, который печет Великий Пекарь, хотя это вот bac (baker — англ.) и наше peku (пеку — чеш.) могли бы на это указывать. Старый чешский бог наверняка имел в виду еще и мясо. Благосостояние, бог атство. Но такое вот его непосредственное соединение нас раздражает. Ибо, в конце концов, богатства желает каждый, в том числе и бедняки. А он раздает бак шиш по собственному признанию. Чехи частенько попрекали его этим — поэтому в наказание получали меньше, чем он хотел дать. В Моравии к нему относились по-другому, вот они и получали больше. То есть, они были попросту более вежливыми.

По этой причине я не утверждаю, будто бы у нас два бога, но, возможно, просто у нас различные стили набожности: моравский и чешский. Чешская набожность дерзкая, моравская — милая. Чешская — упрямая, моравская — умеренная. Чешская — требует, моравская — помогает. Для чеха из Чехии, история это смесь всего. То, что с нами сталось, хотя стать не только не должно было, но буквально не могло. Для моравов — это сумма, результат. Возможно здешний Господь Бог сидит себе на Палаве [10] Географический район на юге Моравии, вокруг Павловских Холмов (Pavlovské vrchy), регион производства вина. с кружечкой винца и с удовольствием иногда слушает местные песни. Возможно, ему нравится их несколько лидийский [11] Термин из древнегреческой теории музыки. характер. В Чехии Господь Бог — это hospodin . Он ходит в господу ( hospoda — пивная, трактир), где пьет пиво. Господа — это наша цитадель.

Только не Festung Böhmen (крепость Чехия — нем.), как когда-то польстил нам Бисмарк. "Кто владеет Böhmen, тот владеет Европой!". Понятное дело, на нас тогда это произвело впечатление: достаточно того, что мы находимся у себя дома, а Европа уже и наша. Ради этого вот бисмарковского сравнения мы, возможно, даже были бы склонны принять название Böhmen . Но вы заметили? Если только кто желал завоевать Böhmen , попадал в Чехию, а потом снова убегал.

А так мы вообще-то очень легко доступны. К нам ведут красивые дороги! Горные гряды манят. Речные долины ну просто как из-под иголочки. Взять хотя бы Лабу (Эльбу), которая течет и через Саксонию, а у нас — через Ловосице илиТерезин. Проедешь Карконоше [12] Вообще-то правильно Крконоше ( https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D1%88%D0%B5 ), в книге встречается и другая форма Карконоше. через Наход, и через минуту ты уже в Храдцу Кралове или под Садовой. Или же через Пржимду из Баварии на Пильзно. Чешский Рай [13] Туристический регион на северо-западе Чехии. — звучит практически божественно! Манят и наши приграничные курорты, к примеру, Марианьске Лазне или Карловы Вары. Из Австрии к нам можно добраться по особо красивой дороге — похоже, именно поэтому Австрия так долго нас и удерживала. Возьмем, хотя бы, моравский вариант — через Зноймо. Из Польши, с севера — на Остраву, а там и на Оломунец. А еще к нам можно въехать через Словакию — и мы по этому поводу никак не перестаем удивляться. После стольких лет в одном спальном мешке со словаками трудно считать их чужими. Но мы закаляемся. При случае, хотя и с опозданием, мы пытаемся вчувствоваться в то, а как могла бы чувствовать себя Австрия, с которой мы когда-то поступили так же, как словаки с нами.

Так или иначе, но в Чехию можно вторгнуться откуда угодно. Мы не представляем собой особого географического сопротивления. Даже если когда-то мы и были твердыней, то захватить ее, и даже завоевать, было весьма легко. Большинство названий, которые я здесь привел, это еще и названия полей битв, перечень наших поражений. "Рай земной…" — ну, возможно, на первый взгляд, а в действительности? Совершенно иначе. Подобные строфы порождаются романтическими сердцами, и язык патриотов просто пухнет от них. Тем не менее, страну чехов очень легко просмотреть назквозь и… так же легко не заметить. Преодоление наших гор, это детские игры, никакой стеной они не являются. Если подсчитать, не придираясь, то каждые полвека к нам забирается непрошеный гость с какой-то собственной мрачной правдой, которую он собирается нам объяснить. Ничего удивительного, что нас эта правда всегда довольно-таки пугает, раз уж мы вытерпели столько ее версий!