Андрей Поляков - Снег на экваторе

Тем временем на сцене возник новый персонаж: коренастый крепыш по имени Мухаммед, вызвавшийся быть проводником по острову Пате. Он снял вьетнамки, бесполезные после прошедшего ливня, и споро зашагал босиком по вязкой тропинке. Не прошло и часа, как посреди колючего кустарника вырос форт, построенный из потемневших кораллов. Это значило, что мы добрались до Сию. Увидеть в такой глухомани вполне европейские на вид фортификации было более чем неожиданным. Но в действительности ни португальцы, ни англичане к крепости отношения не имели. Ее построили оманцы.

Жители деревни высыпали на околицу. Но смотрели они не на белых туристов, а на рыжего Дэйзи, флегматично шедшего рядом с хозяином и не удостоившего их ни единым взглядом. На острове никогда не видели других собак, кроме местных шелудивых дворняг, и появление холеного песика с длиной шерстью и обвислыми ушами стало сенсацией. Ослы трясли гривой и шли следом, мальчишки приседали и охали, девчонки всплескивали руками.

Молодой парень по имени Аду в полосатой майке футбольного клуба «Милан» пригласил нас в дом. Переступив порог, мы вошли в средневековье. Снаружи был облачный, но светлый полдень. Внутри стояла темень. Свет проникал через дверной проем и пару крохотных оконцев, проделанных в толстых стенах. Мебель ограничивалась стулом и деревянной кроватью, больше похожей на сундук. На стене висела цветная фотография итальянского форварда Ди Маттео.

– В Сию четыре футбольные команды, – сказал юноша, проследив за моим взглядом. – Нашу назвали «Манчестер Юнайтед», хотя лично мне больше нравятся итальянцы. Когда я ездил в Ламу, то смотрел на видео, как играет «Милан». Мы каждую неделю проводим матчи.

Что ж, для 4000 жителей четыре команды – совсем не плохо. А еще в Сию есть восемь мечетей и медресе, почитаемое во всем исламском мире.

– И ни одного чистокровного африканца, – с гордостью сообщил Мухаммед.

В каждом жителе течет хоть малая толика арабской, индийской, португальской крови.

Обратно мы шли новой дорогой, через плантации кокосовых пальм. Аббас перегнал лодку в протоку шириной не больше полутора десятков метров, покрытую мангровыми зарослями.

– На старом месте очень сильный отлив, – объяснил он.

Но и здесь, едва сев в лодку, пришлось тут же выпрыгнуть. Днище противно скребло по устилавшей дно пористой породе.

Аббас зажал в зубах подол длинного платья, спустился в воду и вместе со всеми стал толкать лодку. Дождь прекратился, выглянуло солнце, осветив сочную листву и тонкие красноватые стволы мангровых деревьев, больше походивших на кусты. Когда-то на Ламу эти «водостойкие» деревья росли по всему побережью, но теперь их встретишь далеко не везде.

Заготовка шестов из мангровых стволов всегда была важной частью экономики архипелага. Есть много деревьев и красивее, и выше, и стройнее, но ни одно не способно жить в соленой воде, стойко переносить жаркий влажный климат. На Ламу ширина комнат в традиционных домах не превышает трех метров только потому, что трудно найти мангровый ствол требуемой толщины, который был бы длиннее.

Архипелагу и тут не повезло. В 1990-е правительство Кении объявило растение находящимся под угрозой уничтожения и запретило бесконтрольную вырубку. Заповедные заросли теперь можно сводить только по особому разрешению и в строго определенных объемах.

Через четверть часа дно стало уходить из-под ног, и лодка свободно закачалась на волнах. Настало время включить мотор. Вскоре мы причалили к пляжу, от которого предстоял еще один, не меньший переход до города Пате.

Песчаная дорожка привела к пещерам, а за ними обозначилось поселение, похожее на только что осмотренный Сию. Те же крытые соломой дома из извести и кораллов. Те же огороды, те же немощеные улицы с курами, козами и ишаками. Не было форта, зато имелось электричество и даже одна телевизионная тарелка. Но все равно – средневековье.

А потом были Фаза и руины 1200-летней Шанги, и еще руины, древние могильники и развалившиеся мечети и опять руины… Утро сливалось с вечером, и последний день наша группка, сплотившаяся под буйством стихии и полная культурологического энтузиазма, твердо решила провести на пляже.

Дау бесшумно перенес нас на остров Манда. Бесконечный, широкий, чистый пляж без единого купальщика, садик, душ, крытая веранда с креслами и баром – что еще надо, чтобы достойно завершить интересную поездку?

Одиночество продолжалось недолго. На веранде возникли две дамы: чернокожая и шоколадная. Если бы я случайно не натолкнулся в бедном квартале Ламу на семью с похожим, не африканским типом лица, то искренне принял бы одну из них за испанку.

Несмотря на разницу в цвете, девушки были словно сестры. Роднили их не только точеные фигуры, но и смелые взгляды, преувеличенно жеманные жесты, сверхчувственная, вихляющая походка.

Искупавшись, русалки расположились за столиком, заказали шампанское и замерли в ожидании. Оживились они, когда на белом катере, вздымая высокие волны, за ними примчались два худощавых загорелых немца пенсионного возраста. Девицы, картинно приняв изящные позы, уселись на дрожавшую от нетерпения скоростную машину и унеслись в голубую даль.

Комичная сценка напомнила о стороне жизни Ламу, о которой не говорят в Кении, но о которой хорошо известно в Германии, Англии, Италии, Скандинавии. В общем, в странах, поставляющих на архипелаг основной контингент туристов. Возможно, кто-то будет шокирован, но разнообразные пороки и утехи плоти отнюдь не чужды населению островов, насквозь пропитанных исламом.

Репутацию рая для либертарианцев Ламу начал завоевывать еще в конце XIX века. В порт прибыла группа, называвшая себя «Фрилэндерс». Она состояла из молодых европейцев разных национальностей и проповедовала «социализм», понимаемый как ничем не стесненная, свободная любовь. Поначалу члены группы намеревались добраться до горы Кения и основать «утопическую республику», но все силы и деньги растратили в Ламу и вернулись в Европу.

В 1960–70-е годы в порт повадились хиппи, облюбовавшие для ловли кайфа один из частных пансионов. Марихуану, называемую на архипелаге «банги», и дешевый героин «белый кристалл», доставляемый через Момбасу и Карачи, и сейчас проще простого достать в самом центре города, на площади перед фортом, где вечером, в отсутствие развлечений, собираются и старики, и молодежь. Нет недостатка в белых туристах с женским «эскортом», как следующим за ними транзитом из Найроби, Момбасы, Малинди, так и нанимаемом на месте.

Самое любопытное, однако, что все эти не слишком романтические явления вряд ли стоит списывать сугубо на тлетворное влияние Запада. У Ламу за плечами собственный опыт, породивший такие неортодоксальные формы брака, как временная жена, жена на испытательном сроке, вторая семья, официальная любовница. А чего стоит задокументированный случай с женщиной, законно побывавшей в браке больше трех десятков раз?