Андрей Поляков - Снег на экваторе

Айзек предложил дождаться Чесерема, ушедшего на промысел древесного угля. Я вежливо, но твердо отказался. До захода солнца оставалось два с половиной часа, надо было спешить. Уходя я ощутил, будто что-то коснулось спины, и обернулся. Десятка полтора облаченных в лохмотья пещерных жителей стояли тесной группой, не шевелясь, и серьезно, сосредоточенно глядели нам вслед. Их вид вызвал в памяти снимки, сделанные в наших деревнях на заре фотографии. Тогда люди еще не привыкли позировать и представали перед объективом с обыденным, естественным выражением лица, не искаженным бесчисленными фотосессиями, которые выработали стойкую привычку притворяться и гримасничать. Когда с последними лучами солнца мы вышли к шоссе, печальная картинка все еще стояла перед глазами.

Поток автомобилей на миг заставил усомниться в реальности пережитого, но идущий рядом Айзек наглядно доказывал, что невероятное путешествие в каменный век, раскинувшийся по соседству с автострадой, не было сном. Провожатый с достоинством взял обещанную купюру, попрощался и исчез среди камней. Вместе с ним испарился и запах, к которому я за целый день почти притерпелся.

Въезжая в Накуру, я едва не врезался в набитый пассажирами микроавтобус-матату, невесть откуда вынырнувший на бешеной скорости. В свете фар блеснула надпись, выведенная на заднем стекле красной краской: «Даже если я выжму 200 километров в час, мир все равно не станет моим».

Больше о жалкой и трогательной «республике» я никогда не слышал. Всякий раз, проезжая через Гилгил, я вспоминал о ней, притормаживал у бензоколонки, но не видел ни говорливого заправщика, ни его «брата» Айзека. А когда пытался расспросить о них и об Утути у служащих, в ответ они лишь недоуменно пожимали плечами.

По большому счету, маленькая республика – явление в Африке не такое уж исключительное. Конечно, в столь первозданном виде сообщество людей, полностью отрезанных от цивилизации, сейчас не найдешь в самой глухой глубинке. Именно поэтому третью часть книги, посвященную традиционной жизни Черного континента, я решил начать с описания этого эпизода моих странствий. Но даже в городах, стоит лишь свернуть с главных проспектов в пригородные трущобы, как становится очевидно: быт там не слишком отличается от того, как жили предки африканцев до прихода колонизаторов.

В относительно развитой Кении электричеством пользуется в лучшем случае каждый десятый житель. Наличие мобильного телефона не отменяет приготовления пищи в глиняной жаровне или на костре, а джинсы, радиоприемник на батарейках или планшетный компьютер не говорят о том, что их хозяин имеет водопровод или канализацию.

Каждый африканец знает, под началом какого племенного вождя состоит. Будь он даже зажиточным горожанином во втором-третьем поколении, посещающим деревню на шикарном родительском джипе раз в год в школьные каникулы. Соответствующая графа («Укажите имя своего вождя») значится в анкетах, которые граждане Замбии, например, заполняют при поступлении на госслужбу, получении удостоверения личности, загранпаспорта, других важных документов. Она заменяет привычный нам пункт о месте рождения.

Столкнувшись со странной формулировкой впервые, я поинтересовался, что же вписывать в эту графу мне? Может, фамилию президента своей страны, или, скажем, московского мэра, главы районной управы, генерального директора информационного агентства, в конце концов?

– Нет-нет, это не для вас, просто поставьте прочерк, – с извиняющейся улыбкой поспешно пояснила секретарь министерства иностранных дел.

У чернокожих журналистов, заполнявших анкеты рядом, графа ни вопросов, ни усмешек не вызвала. Эти люди, окончившие высшие учебные заведения, всю жизнь прожившие в мегаполисе и поездившие по миру, вписывали имя своего вождя твердо, не задумываясь. О деревне и говорить нечего. Там вожди почитаемы, как встарь. У них теперь нет административной власти, для этого существуют присланные из столицы чиновники, но без согласия традиционных правителей ни здания не построишь, ни много голосов на выборах не получишь.

В Замбии вся территория поделена между двумя с половиной сотнями вождей. Не все из них обладают одинаковыми правами. На низшей ступеньке иерархии стоят «простые» вожди. Они подчиняются старшим вождям, которые, в свою очередь, склоняют голову перед вождями верховными. «Главных» вождей всего четыре: у народности лунда это Мвата Казембе, у нгони – Мпезени, у чева – Унди. Особняком стоит Илути Йета IV, верховный вождь народности лози, проживающей на западе Замбии. Его величают литунга, то есть король.

Простолюдинам и инородцам нечасто выпадает счастье лицезреть высокородных особ. Пожалуй, самый удобный для этого случай представляют ежегодные праздники, на которых верховные правители появляются в сопровождении придворных, воинов, колдунов и знахарей, неустанно отгоняющих от них злых духов. Чтобы увидеть красочные церемонии, надо долго колесить по грунтовым дорогам замбийской глубинки. Праздники проходят в отдаленных селениях. Лишь один-единственный раз верховные вожди, за исключением литунги, собрались вместе, чтобы продемонстрировать широкой публике свой торжественный выход.

Историческое событие случилось в мае 1995 года в замбийском городе Ливингстон, где усилиями министерства туризма и спонсоров удалось организовать парад традиционных правителей, их свит, приближенных и танцевальных ансамблей. Помимо верховных вождей, в своеобразной встрече на высшем уровне приняли участие семь старших правителей. Три дня сонный городок на берегу Замбези сотрясали звуки тамтамов, заглушившие грозный гул знаменитого водопада Виктория.

Стояла жара, привычная для Ливингстона, где температура обычно градусов на пять выше, чем в Лусаке. За высоким забором крааля из жердей и тростника бурлил круговорот из сотен лоснившихся на солнце черных тел. Мужчины с голыми торсами приплясывали, потрясая щитами и копьями. Парадный наряд венчали высокие головные уборы из перьев и веток. Женщины в набедренных повязках, сшитых из шкур антилоп, щеголяли обнаженной грудью. В глубине крааля стояли навесы, под которыми вождям предстояло благосклонно внимать проявлению верноподданнических чувств, монументально восседая в тени и прохладе на помпезных креслах.

Появлению традиционных правителей предшествовало кровавое жертвоприношение, ставшее для меня неприятным сюрпризом. Прежде чем дюжие молодцы занесли в крааль носилки с первым вождем, к входному проему подошел худосочный пожилой африканец. В отличие от мускулистых собратьев по «параду», старичок с ног до головы был облачен в просторную цветастую одежду. В одной руке он сжимал рукоять мачете, в другой – веревку, на которой за ним, перебирая ножками, покорно следовала мелкая, типичная для Африки коза. Когда палач остановился в воротах крааля, тамтамы смолкли, и установилась напряженная тишина. Животное стояло смирно, безнадежно опустив головку с бесполезными рожками. Экзекутор тщательно примеривался и готовился, чтобы покончить с козочкой одним ударом. Он упражнялся хладнокровно и сосредоточенно, раз за разом совершая медленные пробные замахи. Когда, время, казалось, остановилось навсегда, старикашка подскочил и резко обрушил мачете на шею жертвы.