Андрей Поляков - Снег на экваторе

Богословские и политические споры, которые вызвало заключение тройственного брачного союза, разгорелись в Кении не на шутку. Но пора, однако, спуститься из философских эмпирей на землю. Надо прямо задать Аюбу вопрос, который вертится на языке: как ему удается сохранять расположение к себе супруг не только днем, но и ночью?

– А какие здесь могут возникнуть проблемы? – изумился глава семьи. – Младшая жена Мириам находится в Накуру, ведет финансы, присматривает за нашими общими детьми, которые ходят в городе в школу. А старшая Зиппора живет на семейной ферме. После концертных туров я навещаю их по очереди. Пока обид не было.

Так что пусть устыдится тот, кто вообразил себе невесть что. Большая семья – категория не столько моральная, сколько экономическая. В африканской глубинке добровольному объединению мужчины и нескольких женщин жить проще и удобнее, чем привычной европейцу двучленной ячейке.

Да и кто сказал, что одна жена – норма, а несколько – исключение? Если имеется в виду Африка, дело обстоит, скорее, наоборот. Традиционные браки ограничений не устанавливают. Ислам, весьма распространенный в Кении, дает правоверному возможность иметь до четырех жен. Местное христианское духовенство тоже, как правило, относится к многоженству терпимо. Даже те направления, которые проповедуют моногамию, чаще всего не гонят прочь прихожан, отказывающихся соблюдать это правило. О сектах и говорить нечего. Хотя, справедливости ради, африканские христиане не одиноки. В XIX веке многоженство признавали и американские мормоны.

Что касается Акорино, то эта секта состоит из нескольких десятков групп. Кенийский фонд церкви пророка считается умеренным и либеральным течением. Более радикальные – Святой Дух, Кахирига, Киратина – запрещают последователям здороваться с представителями других направлений, ездить в одном автомобиле или автобусе. Но, пожалуй, самое опасное в их учении – отказ от лекарств и врачей. Заболев, они призывают церковных старцев, те, строго по Библии, возлагают на голову пораженному хворью руку и… раз на раз не приходится. Иногда пациент выздоравливает, а иногда отдает Богу душу.

Так и живет одна из сотен существующих в Кении христианских сект – в мире, но не с миром. Пока она толкует на свой лад Священное писание, отправляет не похожие на других обряды, никому до нее нет дела. Публика и судебные органы начинают интересоваться Акорино, когда ее сторонник чудит – отправляется в мир иной после отказа принять медицинскую помощь или, как в случае с Аюбом, женится сразу на двух женщинах.

Выбор невесты и свадебный обряд – не единственные особенности в отношениях между полами. Соединившись брачными узами и начав совместную жизнь, супруги, как известно, вступают друг с другом в особенно близкое общение. В Африке эта потаенная часть человеческой жизни тоже сопровождается деталями, до которых выходцам из других континентов самостоятельно не додуматься вовек. Мне завеса африканской супружеской тайны приоткрылась в одной из поездок по Зимбабве, когда, повинуясь любопытству, я заглянул в палатку к колдуну, или, как его там обычно называют, к нганге.

В разговоре с чародеем я без всякой задней мысли упомянул о том, что среди белых бытует представление о завидной неутомимости в постели чернокожих обитателей планеты. Как выяснилось, слова запали нганге в душу. Прощаясь, он наклонился к стоявшим подле него чашечкам, горшочкам и ступкам и отсыпал в кулек, свернутый из старой пожелтевшей газеты, с полстакана белого порошка. Сознаюсь – последовавшие объяснения вогнали меня в краску. Только царивший в хижине полумрак помешал знахарю в полной мере оценить действие его слов.

Таинственный порошок, пояснил нганга, поможет многократно усилить наслаждение от утех с супругами. Множественное число моих предполагаемых партнерш в устах знахаря прозвучало естественно и не удивило. К тому времени я уже привык к тому, что многие африканцы, особенно в сельской местности, имеют несколько жен. Заинтриговали и смутили последовавшие разъяснения.

– Если все жены уже приелись, мое средство придется как нельзя кстати, – наставлял нганга.

Помолчав и привычно погладив леопардовую шкуру, укрывавшую колено, он продолжил, постепенно воодушевляясь и повышая голос.

– Способ применения – проще не бывает. Утром выбранная тобой жена подсыпает порошок себе в лоно, и готово дело. Вечером смело можешь ложиться с ней в постель. Вот увидишь, такого жаркого, истинно мужского секса у тебя еще не было. Даю гарантию. Все, кто испробовал, нахвалиться не могут. И ты спасибо скажешь не раз.

Слушая речь нганги, я согласно кивал и поддакивал. А что еще оставалось делать? Не обижать же уважаемого человека. Пробовать на себе я, скажем мягко, желанием не горел. А уж последние слова знахаря, произнесенные при прощании, отбили бы охоту даже в случае, если бы такое желание все же возникло.

– И хорошо запомни: перебарщивать опасно, – многозначительно предостерег колдун. – Достаточно одной чайной ложки. Больше – ни-ни!

Пробормотав благодарность, я поспешил покинуть сумрачную хижину нганги. Все же общение с всамделишным потомственным колдуном здорово действует на психику, как ни старайся уверить себя в том, что все это не более чем дешевые трюки и предрассудки.

Отойдя подальше и облегченно вздохнув, я принялся изучать таинственный дар. На свету снадобье сильно смахивало на пудру. Едва уловимый запах скошенной травы намекал на растительное происхождение зелья. Сходство с пудрой не случайно, подумалось в тот момент. Снадобье ведь предназначалось для прекрасных дам. А то, что наносить его следовало не на щечки, а на места самые что ни на есть интимные и скрытые от посторонних взоров, – в конце концов лишь нюансы.

Смущенный и заинтригованный я не стал выбрасывать снадобье в надежде, что кто-нибудь из приятелей-африканцев дополнительно просветит меня о механизме его действия. Так и получилось. Первый же, кому я показал порошок, без колебаний определил: мушонга векупфиека, или в просторечии – уанки. Действует безотказно, удаляя влагу, разогревая влагалище и создавая тем самым условия для любимого африканскими мужчинами «сухого секса».

– Дело в том, что весь смысл полового удовлетворения – так, как он понимается в нашей культуре, – состоит в достижении максимального трения, – без обиняков объяснила причину, заставившую колдунов создать столь странное, на мой непросвещенный взгляд, снадобье, зимбабвийский психолог Агнесс Руанганга.

К этому специалисту, профессионально занимавшемуся вопросами «сухого секса», мне посоветовали обратиться за компетентным мнением. Агнесс изучала проблему не первый год и ее выводы, основанные на множестве примеров из практики, вполне совпали с моими умозрительными заключениями.