Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Батискаф был сделан так, чтобы самостоятельно передвигаться на глубине, в двадцать пять раз превосходящей рабочую глубину обычной подводной лодки. Погружаться вертикально вниз, тормозить, сбрасывая балласт (железная дробь и чушки), в случае необходимости выпуская бензин из баков. Под гондолой была укреплена цепь весом в триста фунтов. Коснувшись дна, она останавливала погружение; она же позволяла батискафу идти над грунтом на высоте трех футов со скоростью одного узла. Запас хода — десять морских миль. Через иллюминаторы наблюдатели могли видеть подводный ландшафт, освещаемый наружными прожекторами; их мощность допускала цветную киносъемку.

Внутри гондолы было невероятное множество всяких рычагов. Наша Группа сконструировала механические клешни, которыми экипаж батискафа мог брать предметы, находящиеся снаружи. Кабина была оснащена десятками приборов, включая счетчик Гейгера для измерения космического излучения, а также кислородным аппаратом и воздухоочистителем, превосходившими все, что было создано до тех пор в этом роде. Два человека могли жить внутри стального шара двадцать четыре часа.

В снаряжение батискафа входили изготовленные нами в Тулоне глубинные пушки Пикара — Косэнса. Эти пушки составляли невиданную подводную батарею. Семь стволов двадцать пятого калибра заряжались трехфутовыми гарпунами, которые выстреливались с помощью гидравлического «пистона». Ударная сила возрастала с увеличением давления воды. На глубине трех тысяч футов пушка Пикара — Косэнса с пятнадцати футов пробивала трехдюймовую дубовую доску. На поверхности гарпун был бессильным.

Гидропушка предназначалась для подводных обитателей, таких, как дразнивший наше воображение гигантский кальмар. Не полагаясь на одну только ударную силу гарпуна, мы подвели через трос к его наконечнику электрический ток. Если «дичь» окажется невосприимчивой и к электричеству, наконечник гарпуна впрыскивает в рану стрихнин. В казенной части гидропушки был барабан, на который наматывался трос.

Очень важно было своевременно обнаружить всплывший батискаф, чтобы люди в нем не задохнулись. Для этого на «Эли Монье» был установлен новый гидролокатор. Фрегаты «Ле Верье» и «Круа де Лорен», а также самолеты могли выследить подводный дирижабль благодаря установленной на нем радарной мишени.

Чтобы подняться, батискаф освобождал груз, удерживаемый электромагнитами. Если с экипажем случится что-нибудь непредвиденное, магниты автоматически отключатся.

Конечным пунктом нашего первого перехода был залив, закрытый от ветра вулканической вершиной португальского острова Боавишта в архипелаге Зеленого Мыса. Руководили операцией Пикар, Косэнс, Моно и Франсис-Беф, капитан «Скалдиса» Ла Форс, отвечавший за спуск «Батискафа» на воду и подъем его на борт, и, наконец, мы с Дюма и Тайе; нам было поручено зарядить баки и подвесить балласт, следить за аппаратом во время погружения, зачалить его по всплытии и передать капитану Ла Форсу.

Вскоре выяснилось, что нам не придется испытывать вспомогательное оборудование. Время не позволяло проверить механические клешни и гидропушку. Дюма очень огорчился, он так мечтал увидеть извивающиеся щупальца громадного кальмара, расстрелянного, отравленного и пораженного током на глубине двух миль!

Чтобы оправдать ожидания своих почитателей и попечителей, профессор Пикар сказал, что хочет сам участвовать в первом контрольном погружении батискафа. Остальные охотно с этим согласились. Наши суда стали на якорь рядом с Боавиштой в таком месте, где глубины не превышали ста футов. Начался утомительный труд: мы готовили подводный дирижабль к спуску на воду. Пять дней бились, преодолевая самые неожиданные препятствия; наконец осталось только прикрепить к корпусу электромагнитами аккумуляторы весом в тысячу двести фунтов и несколько тонн железных чушек. Для автоматического всплытия в кабине батискафа был «будильник», который в нужную минуту отключал магниты.

Аппарат был подвешен в трюме, и профессор Пикар забрался в гондолу, чтобы в последний раз проверить приборы. Хронометр исправно отсчитывал секунды, но тут Пикар увидел часы, которые почему-то стояли. Истый швейцарец, наш рассеянный профессор завел часы, не обратив внимания на то, что стрелка «будильника» поставлена на 12 часов дня. Мы потратили все утро, чтобы подвесить балласт, и уже приготовились к следующей операции — вдруг, ровно в полдень, часы сработали, и многотонный груз с грохотом обрушился вниз.

Каким-то чудом в этот миг под аппаратом не было людей. А после случившегося все вообще старались держаться подальше от батискафа, подходя к нему, только если это было необходимо. Хорошо еще, что у нас нашлись запасные аккумуляторы взамен разбившихся.

На место второго участника крещения подводного дирижабля претендовало семь человек. Мы бросили жребий — счастливцем оказался Теодор Моно. Погружение началось в 15.00 26 ноября 1948 года. Пикар и Моно выслушали заключительные пожелания и напутствия, после чего их заперли в белом шаре. Лебедка вознесла аппарат в воздух и опустила его на притихшее море. Три часа мы накачивали в баки бензин. Тем временем Тайе и Дюма плавали вокруг, проверяя оборудование и обмениваясь через иллюминатор жестами с заточенными в кабине учеными мужами. Поднявшись на борт, Тайе отрапортовал:

— Все в порядке. Они играют в шахматы.

Вот уже и солнце зашло. Канат, соединявший батискаф со «Скалдисом», передали на шлюпку, которая должна была отвести аппарат подальше, чтобы он не вынырнул прямо под базой. Вспыхнули судовые прожекторы, освещая подводный дирижабль. Квартирмейстер Жорж стоял на медленно погружавшейся оболочке; можно было подумать, что он каким-то чудом стоит на воде. Профессор Пикар, морской узник, включил для проверки фонари батискафа, и море озарилось снизу ярким сиянием. С лодки передали Жоржу чушки — дополнительный балласт; уйдя в воду по подбородок, он пристроил их на место, потом выскочил на поверхность и взялся за борт лодки. Батискаф скрылся. Команды кораблей выстроились вдоль поручней, молча глядя туда, где только что плавал необычайный аппарат. Вдруг батискаф появился вновь! Без веса Жоржа он оказался слишком легким. Грянул неудержимый хохот. Жорж, улыбаясь, подплыл к оболочке и добавил еще балласта. Батискаф окончательно ушел под воду.

…Через шестнадцать минут, в 22.16, из моря вынырнула радарная мишень «дирижабля» — причудливое алюминиевое сооружение, напоминающее китайскую пагоду. Пять часов, которые показались нам нескончаемыми, мы буксировали, откачивали и поднимали; нужно было поместить батискаф обратно в трюм и освободить его пленников. Но вот вспыхнули прожекторы, осветив гондолу и замерших в ожидании кинооператоров. Мы отперли люк и откинули крышку. Показался сапог, затем голое колено, еще один сапог и еще колено, купальные трусики, голый живот и, наконец, взъерошенная очкастая голова профессора Огюста Пикара. Его вытянутая рука держала бутылку с патентованным напитком, предусмотрительно обращенную наклейкой к камерам. Профессор Пикар торжественно отпил несколько глотков влаги, изготовляемой одним из его попечителей. Батискаф вернулся из пучины.