Павел Сафонов - Американский дневник

Человек, очевидно, обрадовавшись такому ответу, сел в машину и стремглав умчался.

Когда же ребятки совсем очухались, с ужасом заметили, что в ихней машине весь бок измят. Опять под’ехал тот же полисмен, сообщив, что очевидно, монтер скоро прибудет и исправит им свет. Но увидев, что трабол теперь есть, срочно радировал на периферию о задержании беглеца, который стал преступником (бегство строго карается американским законом), будучи, может, честным человеком, из-за наших простофиль.

Но так или иначе, а впечатление у них от этого «Аксидента» осталось сильное, и Могилевский говорит, что он до сих пор не может придти в себя.

В Голливуде (в гостях у Чарли Чаплина)

Сегодня получил второе письмо от Любы, да теперь, пожалуй, регулярно пойдет — задел обеспечен.

Сегодня, в последний день 1937 года, я получил американский «лайснис» (права) на управление машиной сроком на 4 года, сдав экзамен в городской инспекции.

За рулем «Бьюика» я исколесил десятки тысяч километров по США.

Сегодня впервые видел в этом году снег. У нас выходной, и мы с утра отправились на прогулку за город. Незаметно по прекрасной дороге пролетели 100 км и очутились в горах (к востоку от Сан-Диего). Идущие нам навстречу машины были облеплены снегом, и их колеса были обмотаны цепями — признак трудной снежной горной дороги.

Мы решили махнуть туда — и чем дальше мы ехали, тем дорога становилась все уже и уже. Вскоре она стала настолько узка, что еле-еле можно было раз'ехаться со встречными машинами.

Дорога извивалась между гор над оврагами и ущельями, шла вверх, мы шли со скоростью не больше 15—20 миль, быстрее было ехать опасно, так как много было крутых заворотов, и свободно можно было вылететь с машиной в ущелье. Часто дорога шла чуть ли не по отвесным стенам скал, в таких случаях не рекомендовалось смотреть вниз — особенно драйверу — во избежание головокружения (туда машину вел я, оттуда Иванцов).

Заметно чувствовалась высота — сильно понизилась температура и чувствовался разреженный воздух.

Вдруг, удивительное дело! — в то время, как 20 миль назад стояла теплынь 15 о, здесь за поворотом перед нами сразу развернулась белая пелена снега, и полное впечатление зимы.

Проехав немного, мы припарковались и начали играть в снежки Но вскоре на это место с'ехалось столько машин, что снега не было видно, и можно было не сомневаться, что к вечеру от него ничего не останется, ибо каждый американец, уезжая отсюда, обязательно увозил с собой уйму снега, облепляя им машину. В общем прошло всякое впечатление от зимы, поэтому мы, захватив полагающуюся нам порцию снега, чтобы потом за ним не стоять в очереди, поспешно эвакуировались домой.

Но все же славно провели этот денек.

Сегодня (выходной) как и всегда с утра, уехали на прогулку за город захватив с собой «скракли», рассчитывая где-нибудь в укромном месте поиграть.

Устраивая каждый выходной такие прогулки, избирая для этого все новые и новые маршруты, я прекрасно освоился с окрестностями, вернее, с Калифорнией, так как наши прогулки измерялись сотнями километров. И потому я теперь Калифорнию знаю, пожалуй, больше, чем свой край, в котором живу не один год.

Обычно мы заранее маршрут не намечали, он вырабатывался сам собой на ходу.

И вот сегодня мы потихоньку, со скоростью 70—80 км в час, катались по 101 йдороге и вдруг надпись «End вэй» (конец дороги) — застава и огромная очередь машин. Остановившись, мы выяснили, что это граница Мексики. Оказывается, туда и обратно для американцев в’езд свободен, но проверка подданства производится только по возвращении из Мексики.

И вот был бы сюрприз — мы в’ехали бы в Мексику, а оттуда нас как иностранцев через границу могли бы не пустить. Однако, когда мы развернулись и хотели улепетывать от недоразумений, нас у первого стопа задержали, поинтересовались, не везем ли мы контрабанды. В поте лица, призвав на помощь весь запас английских слов, неоднократно повторяя «ай эм сори» (я вам обязан), мы объяснили, что за границей не были, однако полисмен, вежливо заглянув в наш ящик, спросил что там за сверток, но увидев несколько бутылок с пивом и наклейкой «Сан-Диего» улыбнулся и сказал «Окей».

Сегодня получил сообщение, что командировка мне продлена всего на один месяц до 1го апреля, это вопреки моим ожиданиям, я ожидал худшего.

Итак если еще не продлят, то через полтора месяца отчалю на родину. Хотя бы скорее!

Час досуга. Экспозиция фотоаппарата 30 минут. Сан-Диего. 1938 г.

Завтра в шесть часов утра уезжаю в Сан-Франциско, едем мы на нашем Фордике «благородного мышиного цвета». На это путешествие нам потребуется 4 дня. До Сан-Франциско около 1000 км, но мы думаем быть там завтра же вечером. Вести машину будем посменно с Иванцовым, что даст возможность шпарить безостановочно и прибыть туда к назначенному сроку. Конечно, если все будет «Окей» и дороги будут в порядке. Но есть опасения, что все будет далеко не «Окей», так как газеты и радио сообщают, что в северной части Калифорнии и в районе Сан-Франциско последние дни прошли ураганы и несколько дней идут проливные дожди, это дает основания полагать, что главная магистраль (101я дорога), идущая по берегу океана, размыта. Как бы не пришлось блуждать, это послужило причиной того, что один из пассажиров — переводчик — сдрейфил и отказался ехать. Но мы решили не отступать от намеченного плана и ехать без переводчика.

А что будет — увидим.

Сегодня, как условились, выехали ровно в 6 часов. До Лос-Анжелоса 135 миль (220 км), обычная езда туда занимает 3—3,5 часа (около 45 минут отнимает езда в городской черте Лос-Анжелоса., где средняя скорость около 20 миль в час).

Мы поставили себе целью доехать до Лос-Анжелоса за 2,5 часа. Нам необходимо было заехать в Санта-Монику (через Лос-Анжелос.), в одну из наших комиссий, завезти туда кое-какой материал. Мы рассчитали таким образом застать наших земляков дома до ухода их на работу.

Из Сан-Диего машину повел Иванцов. Моя смена — на полпути к Лагуне. Шли со скоростью 60—65 миль, таким образом, первый драйвер точно уложился в срок, придя в Лагуну ровно за 1 ч 15 м.

После принятия мной драйверства мы шли не менее интенсивно, и даже больше того. Будучи в хорошем настроении, я порой доводил скорость до 75—80 миль в час, от чего наш Фордик «благородного мышиного цвета» трясло, как в лихорадке.

Благополучно проследовали нефтяные промыслы с лесом вышек.

Здесь дорога была исключительно гладка, как зеркало, и мы шли со скоростью 75 миль. Ветер хлестал в окна нашего автомобиля, переходя в вой. Вой всё нарастал и нарастал, я насторожился и вдруг… увы! — в этом адском шуме отчетливо разобрал свист полицейской сирены. Да, не было сомнений, это касалось нас. Внезапно я свернул вправо и затормозил машину.