Джордж Кеннан - Кочевая жизнь в Сибири

Когда «Ольга» подняла паруса, повернула на восток и медленно вышла из залива, я в последний раз увидел Буша, стоящего на юте за рулем и телеграфирующего мне рукой что-то неразборчивое азбукой Морзе. В ответ я взмахнул шляпой, повернулся к берегу и, с комом в горле, приказал гребцам навалиться на вёсла. «Ольга» ушла, и с ней оборвалась последняя нить, связывающая нас с цивилизованным миром.

Казачья свадьба – Полуостров Камчатка.

Наше время в Петропавловске после ухода «Ольги» было почти полностью занято подготовкой к путешествию на север Камчатского полуострова. Однако во вторник Додд сказал мне, что в церкви должна состояться свадьба, и пригласил меня прийти и стать свидетелем на церемонии. Мы пришли в церковь сразу после какого-то утреннего богослужения, которое как раз закончилось. Я без труда узнал в толпе счастливую пару, чьи судьбы должны были связать священные узы супружества. Они выдавали свой маленький секрет нарочитым равнодушием и задумчивостью.

Невезучим (или счастливчиком?) был молодой казак с круглой головой лет двадцати, одетый в тёмный сюртук, обшитый алой тесьмой и собравшийся как дамское платье выше пояса, который с полным пренебрежением к анатомии находился на шесть дюймов ниже подмышек. В честь такого случая на нём был огромный белый стоячий воротник, который возвышался над его ушами, как сказал бы второй помощник с «Ольги», «как лиселя над фор-брамселем». Из-за прискорбного отсутствия понимания между его хлопчатобумажными брюками и обувью между ними было примерно шесть дюймов, и никаких мер для устранения этого недостатка принято не было. Невеста была сравнительно пожилой женщиной – по крайней мере, лет на двадцать старше молодого человека, и к тому же вдовой. Я со вздохом вспомнил о прощальном напутствии старшего мистера Уэллера [10] Персонаж «Посмертных записок Пиквикского клуба» Ч.Диккенса, слуга мистера Пиквика. Известен своими «уэллеризмами» - юмористическими изречениями типа «Уж пить, так пить! – сказал котёнок, когда несли его топить». своему сыну: «Остерегайся вдов!» и подумал, что бы сказал этот старый джентльмен, увидев эту уверенную в своём счастливом будущем «жертву», идущую к алтарю. На невесте было платье из странного ситца без рисунка и какой-либо отделки. Было ли оно скроено «по диагонали» или «с выточками» – я не берусь судить, так как пошив одежды для меня – такая же оккультная наука, как и гадание. Её волосы были плотно повязаны алым шёлковым платком, скрепленным маленькой позолоченной пуговкой. Как только церковная служба была завершена, аналой был перенесён на середину, и священник, надев чёрное шёлковое платье, которое странным образом контрастировало с его тяжёлыми воловьими сапогами, подозвал чету к себе.

После этого он дал каждому три зажжённые свечи, связанные вместе синей лентой и начал громко читать звучным голосом то, что, видимо, было нужно по брачному обряду, не останавливаясь, а только шумно переводя дыхание и продолжая затем с удвоенной скоростью. Кандидаты на вступление в брак молчали, и только дьякон, рассеянно посматривая в окно, время от времени откликался протяжным пением.

В конце чтения все несколько раз благочестиво перекрестились, и священник, задав чете решающий вопрос, дал им по серебряному кольцу. Затем, после ещё более продолжительного чтения, он дал им по чайной ложке вина из чашки. Чтение продолжалось снова и снова в течение долгого времени, жених и невеста непрерывно крестились и кланялись, а дьякон с поразительной быстротой раз пятнадцать за пять секунд повторял слова «Господи помилуй!». Затем он принёс два больших позолоченных венца, украшенных иконами, и, сдув пыль, скопившуюся на них со времени последней свадьбы, возложил их на головы жениха и невесты.

Венец оказался великоват для молодого казака и наделся ему до самых ушей, заслонив при этом глаза. Волосы невесты – или, точнее, своеобразная причёска, в которую они были «уложены», исключали возможность венцу удержаться на её голове, и поэтому держать венец над головой назначили кого-то из зрителей. Затем священник сказал чете взяться за руки, сам взял за руку жениха, и все они начали поспешно маршировать вокруг аналоя - сначала священник, волоча за собой казака, который, ослепленный венцом, постоянно наступал на пятки священнику, затем невеста следует за женихом, стараясь, чтобы венец не помял прическу, и наконец, помощник, несущий позолоченный символ царской власти над головой невесты, и наступающий ей на платье. Весь спектакль был настолько неописуемо нелепым, что я никак не мог удержаться в рамках приличия, которое соответствовало торжественности момента, и громко рассмеялся, чем весьма шокировал присутствующих. Трижды они обошли таким образом вокруг аналоя, и церемония закончилась. Жених и невеста благоговейно поцеловали свои венцы и пошли по церкви, крестясь и кланяясь перед каждой из икон, которые висели на стенах, после чего, вернулись, чтобы получить поздравления друзей. Конечно, ожидалось, что «выдающиеся американцы», о чьём уме, вежливости и учтивости все так много слышали, поздравят невесту с этим благодатным событием, но по крайней мере один выдающийся, но несчастный американец не знал, как это делать. Моё знание русского было ограничено «Да», «Нет» и «Как дела?», и ни одно из этих выражений не совсем соответствовало ситуации. Желая, однако, поддержать национальную репутацию вежливости, а также проявить расположение к невесте, я выбрал последнюю из этих фраз, как мне показалось, наиболее подходящую, и торжественно и, боюсь, несколько неловко подошёл и с очень низким поклоном и на очень плохом русском спросил невесту как у неё дела, на что она любезно ответила: «Чрезвычайно хорошо! Покорнейше Вас благодарю», после чего «выдающийся американец» удалился с гордым сознанием выполненного долга. Я был не очень хорошо осведомлен о состоянии здоровья невесты, но, судя по легкости и быстроте, с которой она произнесла это потрясающее предложение, мы пришли к выводу, что с ней должно быть всё в порядке. Иначе ничто, кроме крепкого телосложения и отличного здоровья, не позволило бы ей это сделать. После чего, Додд и я, сотрясаясь от смеха, покинули церковь и вернулись в своё жильё. Позднее майор рассказал мне, что церемония бракосочетания в греко-православной церкви, при правильном её исполнении, впечатляет своей торжественностью, но я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть ту картину, как бедный казак шел вокруг аналоя за священником, спотыкаясь и с венцом по самые уши!

С момента, когда майор принял решение о сухопутном путешествии по Камчатке, он посвятил всё свое время и силы на подготовку. Ящики, обшитые тюленьей кожей и предназначенные для подвешивания на вьючных сёдлах, были подготовлены для перевозки наших запасов, палатки, медвежьи шкуры и лагерное снаряжение были куплены и тщательно упакованы, и всё, что знание местных жителей могло подсказать для жизни на природе, было заготовлено в количествах, достаточных для двухмесячной поездки. Лошади были заказаны во всех соседних деревнях и по всему маршруту, которым мы собирались следовать, впереди нас был направлен специальный курьер с наказом повсюду информировать туземцев о нашем прибытии и давать им указание быть дома со всеми своими лошадьми, пока наш отряд не проследует их селение.