Евгений Бузни - От экватора до полюса

А начальство говорило:

— Отставить протоколы. Учитесь разбираться в ситуации, если хотите служить людям, а не денежным мешкам. Идите к себе и думайте. За сегодня вам выговор.

— Слушсь! — только и проговорил застывший на месте сержант.

Вадим криво усмехнулся и снисходительно сказал:

— Не тянись, сержант. Что это ещё за шишка на ровном месте объявилась? Да вы знаете кто я?

Человек в чёрном плаще внимательно посмотрел на Вадима и спокойно сказал:

— Да, знаю. Вы, Вадим Демьянович, пока никто. Но мне известно кем был ваш отец. Вы, наверное, его имели в виду?

— Да, чёрт вас возьми, его. И не был, а есть.

— Нет, к вашему великому сожалению, не есть, а только был. Вы, Вадим Демьянович, всё за красивыми девушками охотитесь, что бы им жизнь портить, три дня домой не заглядывали, газет не читали, радио не слушали, телевизор не смотрели. А друзья ваши такие, что, если что и знают, то правду вам сказать боятся. А ведь отец ваш теперь только был тем, кем вы привыкли его видеть. Так что идите-ка вы домой. Сейчас самое время помочь ему справиться с переживаниями.

Настенька посмотрела на Вадима. Сказать, что он побледнел, было бы неправильно. Кровь отхлынула от лица, и оно стало серым. Его качнуло, словно хмель выпитого возвратился и ударил в голову.

— Проводите его в мою машину, — сказал человек в плаще. — Пусть отвезут домой. Мы пройдёмся пешком.

Двое, стоявшие рядом, подхватили Вадима под локти. Тот пошёл молча, не сопротивляясь. Макарыч торопливо подал им их плащи и кожаное пальто Вадима. Они оделись и, ничего не говоря, ни на кого не глядя, втроём вышли.

Человек, столь странно разрядивший обстановку, подал руку Настенькиному дедушке:

— Извините за то, что произошло. К сожалению, так пока ещё бывает. И спасибо за внучку. Настоящая, хорошая девушка.

Ночное небо продолжало сочиться мелким дождём. Осенняя морось бывает длинной. Театр Cатиры, кряхтя, поёживался, выплёскивая зрителей на мокрую улицу. Спектакль закончился, а жизнь продолжалась, и все разбегались, расходились, разъезжались. У каждого свои заботы, а у дождя свои. Ему надо, что бы везде всё было к утру свежо и чисто.

А и вот что я вам скажу, дорогие мои собратья по перу, писатели, то есть те, кто некогда скрипели перьями по бумаге, а нынче катают шариками ручек шариковых по ней же или тюкают пальцами по клавиатуре, выбрасывая буковки на компьютерных экранах. Чем сиднем сидеть в городских стенах, штаны или юбки протирая в погоне за славой и весьма призрачным величием, обратите-ка вы свои стопы, изрядно приуставшие в беготне по не всегда благодарным и приветливым редакциям и, тем более, вышестоящим организациям, за город, поближе к природе-матушке. Уверяю вас, что только там вы обретёте истинную радость душевную, покой и умиротворение сердечные. Там, именно там среди берёз игривых, весело подставляющих тела свои белые взгляду вашему ласковому, среди ив задумчивых, опустивших пряди волос до самой воды речушки быстротечной, как и сама жизнь, среди дубов осанистых да кряжистых, по-стариковски мудрых, среди лугов, неизбывной зеленью охваченных, волнующихся травами сочными да пряными, только там вы поймёте всю тщету ваших помыслов превзойти это величие, миллионы раз описанное, но так и не отражённое во всей своей красе, ибо невозможно познать бесконечное, охватить бескрайнее, объять словесами необъятное, но очень даже возможно и совершенно приятно и восхитительно любоваться этими чудесами в любое время года, а особенно в пору цветения, благоухания и буйства красок.

Что бы вы ни делали там на природе, чем бы ни занимались, она заманит, увлечёт и окунёт в жизнь прекрасную и удивительную. В подтверждение этих слов расскажу-ка я вам историю свою собственную, а вы уж сами думайте, подходит вам такая жизнь или нет.

Закончил я суматошную деятельность государственного служащего, длительные разъезды по заграницам. Ушёл, наконец, на пенсию и купил дачу неподалеку от Москвы, этак километрах в тридцати от кольцевой дороги, но в замечательном месте, где и лес просто рядом, начинается сразу за калиткой, и река поблизости в пяти минутах хода, и горы тут тебе, да и равнинные местности — всё есть. Отдыхай себе да радуйся. Только отдых этот ещё организовать надо. Приехали мы с женой на дачу впервые в середине лета. Глядим — домик на пригорок поближе к лесу забрался, по правую руку, если на него смотреть, красавицы вишни распушились, по левую молодые яблоньки только-только начали наряжаться в зелёные коротенькие платьица, по центру — словно кто кисть с красной краской встряхивал да капли оставил — это клубника зреет, солнечным огнём наливается. А возле самой ограды с одной стороны пышные кусты красным бисером обсыпаны, значит, красная смородина к себе подзывает, что б вы на чёрную не засматривались, а она рядышком томной чернотой спелых ягод привораживает. Уж я не говорю о малине, разросшейся так, что ни обойти её, ни объехать, чтоб не остановиться и не съесть ягодку- другую, а там и на десятки счёт можно вести, да кто считает, когда ягоды во рту тают и сладостью душу греют.

Однако, как там прежние хозяева к природе относились, не знаю, но сразу видно было, что не вся земля ласку чувствовала, не вся ухожена была и привечена. Вот мы и взялись за неё в первую очередь. Не стану описывать, что сажали в первое лето, что во второе, а вот, что меня поразило сразу же, о том не могу умолчать. Люблю я, знаете, всякую живность в природе подмечать. Вот и на даче сразу стал ожидать гостей — думаю, может, зайка какой или лисичка пожалуют. Они, конечно, нами тоже заинтересовались, да в гости приходили почему-то в ночное время, когда мы усыплённые заботами дневными, глаз не могли раскрыть ото сна.

Но вот кто не скрывал своего интереса к нам в дневное время, так это трясогузки. Я, было, не сразу обратил на них внимание, но слышу над головой чи-чи-чи да чи-чи-чи. Смотрю, что там? А это трясогузка над беседкой на проводе электролинии сидит, хвостиком потряхивает и мне что-то чивикает. Я был занят вывозом сорняков и покатил тележку к противоположному концу участка. Подъехал и слышу опять над головой чивиканье.

Трясогузка уж здесь, на другом проводе хвостиком потряхивает.

Хочу в самом начале повествования обратить внимание всеведущего читателя на то, что я имею в виду не жёлтую трясогузку с вызывающе жёлтой грудкой и зеленоватой спинкой, которая тоже встречается мне изредка, но не на даче, а при подходе к ней, когда я поднимаюсь по тропе, извивающейся в густой траве полной такого аромата, что дышать хочется. Именно тут жёлтая трясогузка, усевшись на какой-нибудь ближайший к тропе кустик, неприлично открыто красуется своим ярким оперением, но мгновенно улетает, стоит вам только обратить на неё пристальное внимание и попробовать слишком приблизиться. Нет, она не общительна.