Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Когда у кого-то из полярников намечается дома вечеринка по случаю того или иного события, то организатор её направляется в столовую с пакетиками и баночками, куда, не смотря на грозное объявление, запрещающее вынос продуктов, набираются всевозможные закуски для предстоящей выпивки. Вот этот самый процесс и называют «юшарить на базаре». А чтобы понять происхождение термина, нам следует слегка окунуться в историю.

Давным-давно ходило на Шпицберген из Мурманска пассажирское судно под названием «Югорский шар». Всякий раз, когда полярники, готовившиеся к отправке на материк, упаковывали свои вещи или кто-то хотел отослать часть приобретенного здесь себе домой или родственникам, всё, что не укладывалось в обычные сумки и чемоданы, размещалось в удобные фанерные ящики размером пятьдесят на пятьдесят или пятьдесят на сто сантиметров. Заколоченные гвоздями ящики с одеждой и зачастую с разнообразными консервами, приобретенными в местном магазине, обшивались материей и выставлялись на улицу возле дома за несколько дней до прихода в порт судна.

О дне выноса ящиков заранее объявлялось по местному радио. На каждой такой внушительной посылке кроме адреса отправления обязательно писалось крупными буквами сокращённое название судна, на котором должен был уйти груз. И потому проходящему в этот день по улицам посёлка на глаза всё время попадались целые штабеля ящиков с надписью «Ю. Шар».

В конце концов, ящики, в которые укладывали вещи, стали так и называться «юшары». С тех самых пор полярники спрашивают друг друга: «Ну что, собрал свой юшар?» или «Сколько юшаров отправил?». И никто не переспрашивает, о чём идёт речь.

Давно уже нет на маршруте судёнышка «Югорский шар». Новые полярники даже не знают о его прошлом существовании. Но слово «юшар» прочно закрепилось в их лексиконе, обретая постепенно новые формы и значения.

Так, например, можно сказать «наюшарился» в том смысле, что набрал закусок на базаре, а можно сказать о ком-то, что он «хорошо наюшарился» и все поймут, что этот кто-то хорошо набрался, то есть напился до чёртиков.

Бывали случаи, что некоторые из власть предержащих, находившихся близко к общественным продуктам и прочим товарам, отправляли юшарами к себе домой многими килограммами ворованный сахар, масло, муку, аппаратуру, а эти так называемые юшары неожиданно вскрывались таможенными чиновниками и тогда начиналось уголовное дело, а полярники в российских посёлках, прослышав новость, мрачно замечали: «Совсем заюшарился, сволочь» или «Доюшарился, наконец, подлец».

Поистине велик, могуч и неувядаем русский язык.

Официально в документах все жители российских посёлков на Шпицбергене называются полярниками. Но на самом архипелаге дело обстоит несколько иначе. Те, кто недавно приехал на работу по контракту, то есть завербовался на два года, в течение первых шести месяцев зовутся «старичками» несколько презрительно вербаками. Не дай бог в этот период назвать себя полярником в разговоре со старожилом, отзимовавшим пять, десять, а то и пятнадцать лет на архипелаге. Он тут же осадит тебя, заявив:

— Какой ты полярник? Ты ещё вербак зелёный.

Через полгода ты перестаёшь быть вербаком, но становишься на новый шестимесячный срок, извините за выражение, сукой нетопленой.

Полярники народ весёлый, добрый, но по-шахтёрски грубоватый в речи. Вот и прилепилась кличка к тем, кто лишь отмечая годовщину жизни на Шпицбергене, должен топить суку в океане, только после чего становится настоящим полярником.

Спешу сказать, что на самом деле никто, конечно, никого не топит, да и собак в посёлках практически нет кроме двух-трёх сторожевых на выезде, предупреждающих о появлении белого медведя.

Не знаю, в связи с чем появилась эта традиция, но помню, как однажды был приглашён на вечеринку без упоминания повода. И вот сидим за столом, поём песни, как вдруг открывается дверь и, минуя дверной проём, по коридору поползла игрушечная плюшевая собачка.

Я сначала не понял шутку, но тут в дверях появилась смеющаяся рожица хозяйки, которая поспешила объяснить, что ведёт топить суку, так как исполнился год их с мужем пребывания на архипелаге.

Ну а те, кто поддался соблазнам весенних и летних красот севера, где белые вершины гор будто зависают в ярко голубом небе, сливающимся со столь же голубыми водами фьордов, те, кого не испугали сильные ветры и морозы, когда в столовую легче идти спиной назад, против ветра, а не лицом вперёд навстречу леденящим лоб напорам воздуха с колким снегом, те, кто приезжают сюда второй, третий или четвёртый раз зимовать долгие полярные ночи, те смельчаки называются, естественно, ветеранами. Их и норвежцы чествуют обычно с особым уважением, хотя в норвежском посёлке Лонгиербюене ветеранов-полярников нисколько не меньше, чем у нас, а некоторые живут на Шпицбергене чуть ли не с рождения и не хотят уезжать на материк, где жизнь им кажется сложней и беспокойней.

Не приходилось мне работать с шахтёрами на материке, а потому и не знаю, есть ли там такой термин «колотёска», но на Шпицбергене он очень распространён и означает добротно сделанную рабочую куртку, которую выдают шахтёрам.

Вообще всем, приезжающим по контракту в российские посёлки архипелага, выдаются бесплатно дублёнка, валенки, сапоги, шапка и перчатки. Так что никто не боится замёрзнуть, хоть и ветры тут сильные — до сорока-пятидесяти метров в секунду, и морозы не очень слабые — самая низкая, зарегистрированная официально — минус сорок семь. В других краях морозы бывают покрепче. И здесь было бы не легче, если бы не протекающее не так далеко тёплое течение Гольфстрим, смягчающее местный климат неожиданными тёплыми дыханиями в сопровождении дождей даже в зимнее время и густых туманов летом.

И всё же морозы случаются такие, что фьорды покрываются льдом в полтора-два метра толщиной, а земля островов сплошь в вечной мерзлоте, достигающей сотен метров. Так что, когда то ли спускаешься в шахту в Баренцбурге, то ли поднимаешься в неё на Пирамиде, не удивляешься, видя на стенах восхитительные, играющие всеми цветами радуги, кристаллики льда. Так и кажется порой, что попал в царство Снежной Королевы из сказки Андерсена.

Но это нам кажется — туристам, журналистам и тем, кто их сопровождает. Что же касается шахтёров, которым приходится направляться сюда ежедневно на шестичасовую смену, то им, пожалуй, не до красот холодного подземелья.

Большая часть пути грозами (так зовутся те, кто собственно добывают уголь) покрывается в вагонетках подземного поезда, но и ходить к забоям доводится им не мало. Так что выдаются им для утепления и «водолазка» — тёплое нижнее бельё из хорошей шерсти, и «колотёска» — надёжная защита от пыли.