Олег Кирьянов - Корея

По дороге встретился кореец, который шел к вершине. Он тоже был из одного из клубов любителей горных походов. Правда, его товарищи подошли к путешествию так, как часто в России подходят к рыбалке: с вечера устроили грандиозное застолье на радостях, что вырвались от жен, а с утра категорически отказались покорять вершины. Но алиби супругам предоставить было надо, поэтому моего собеседника отрядили наверх, чтобы он наделал снимков, которые затем должен был отдать на копирование тем, кто остались внизу.

Повеселив меня таким откровенным рассказом, кореец «поскакал» по тропе наверх, а я вышел на шоссе и побежал к машине. Бегущий по горной дороге с рюкзаком иностранец вызвал всеобщее веселье среди вездесущих тетушек, которые стояли вдоль дороги и продавали кофе с чаем, а также «кое-что покрепче». Меня тут же стали зазывать выпить кофе. Чтобы не разочаровывать хлебосольных кореянок, пришлось остановиться, перекинуться парой фраз и, конечно же, выпить кофе. Мои отчаянные попытки заплатить за угощение двумя хозяйками придорожного ларька были категорически отвергнуты. «Ты нас так развеселил, что денег мы с тебя не возьмем», – сказали они и пожелали хороших впечатлений.

Вскоре появилась парковка, где я оставил машину. Надо отдать должное корейским дорожным службам – на шоссе от ночного снегопада следов не осталось, а площадка вокруг была аккуратно расчищена. Я сел и поехал к другой вершине, которая называлась Тутхасан и была расположена километрах в 80 от этой.

Заночевал я в мотеле в деревне, откуда обычно стартуют те, кто хочет подняться на вершину. Проблема, однако, была в том, что зимой в Корее часто запрещают ходить в горы, перекрывая большинство маршрутов. Зима в этих местах малоснежная, сухая, а потому есть большая опасность горных пожаров. Потому горы и «закрывают», чего я и опасался, так как Тутхасан, что в переводе означало «гора, которая освежает голову», была в составе популярного горного парка.

Стоило мне выйти с рюкзаком из гостиницы, я понял, что худшие предположения, которые полезли мне в голову, начали оправдываться. У входа в парк была билетная касса, где меня сразу предупредили, с подозрением посмотрев на внушительный рюкзак, что «на вершины путь закрыт, а ходить можно только вдоль русла ручья». Естественно, что я клятвенно заверил, что у меня даже в мыслях не было пытаться забираться на самый верх.

Пройдя дальше, стало очевидно, что администрация парка очень добросовестно подошла к указанию не пускать никого наверх. У всех тропинок, которые ветвились от основной тропы вверх, были навалены большие кучи сучьев, стояли грозные таблички с предупреждением о штрафах, но самое печальное заключалось в другом: у каждого пути к вершине стояли два человека с повязками на руках. Их обязанностью было как раз не пускать тех, кто все-таки решит «прорваться» к красотам вершин.

В итоге я решил прогуляться хотя бы по разрешенному маршруту, а потом решать, искать лазейку наверх или оставить эту затею из-за ее неосуществимости. Дорожка вдоль ручья была очень красивой. В самом начале ущелья на огромной пологой скале, по которой бежала вода, попались высеченные еще в XV веке стихи. Далее стоял небольшой, но очень аккуратный и симпатичный буддийский храм, который на фоне обступавших его скал казался сошедшим с открытки. По мере углубления в ущелье виды открывались все более и более красивые.

Здесь было все, что ожидаешь от гор: красивые скальные выходы причудливой формы, каскады небольших водопадов, застывшие сосульки, превратившиеся под влиянием игры воды, солнца и мороза в какие-то сказочные фигуры, свежий целебный горный воздух. Нашлись даже остатки старой крепости, где несколько веков назад от наседавших захватчиков-японцев несколько недель оборонялись местные жители. В конце ущелья ждал интересный водопад «Близнецы», где вода падала симметрично с двух сторон скалы в одну большую каменную чащу, и трехъярусный водопад «Горный дракон».

Затем для желающих был обратный путь по кромке скалы, которая нависала над руслом ручья. Для этого сначала надо было пройти по почти вертикальной лестнице с символичным названием «Горные врата», преодолев все 372 ее ступеньки, а затем уже открывался потрясающий и головокружительный вид на ущелье с высоты 100–150 метров. Тропа при этом шла настолько близко к обрыву, что временами захватывало дух.

Благодаря буднему дню людей было немного, а погода способствовала любованию природными красотами. На одном из поворотов, буквально в паре метров от обрыва на глаза попалась пещера отшельника. Вход был заложен камнями, оставив лишь небольшой проем, в котором стояла хлипкая дверь. Из небольшой трубы вился легкий дымок, а надпись рядом просила с пониманием отнестись к тому, что живущий здесь человек ведет медитацию, а потому просит его не беспокоить.

Еще пара поворотов, классические горные виды с небольшой кривой сосной на фоне обрыва, которые любят изображать восточные художники, и на глаза попалась табличка, содержание надписи которой запомнилось надолго. «Приветствую тебя, странник! Оставь на время все звуки и заботы, которые ты принес с собой из большого мира, и прислушайся к самым главным звукам – звукам голоса, который внутри твоей души». Под этим призывом стояла подпись: «гора Тутхасан». Глядя на окружающие виды, величественное царство природы и прочитав эту надпись, становилось понятно, почему эту гору назвали Тутхасан – то есть горой, которая прочищает голову. Она действительно как бы помогала освободиться, забыть хотя бы на время о суете и заботах среды, в которой мы живем, и позволяла прислушаться к себе. А внутренний голос, как правило, заглушается в круговерти привычных городских джунглей…

Размышляя об этом, я спустился обратно к монастырю, вернувшись почти к самому входу в парк. Надо было решать, что делать дальше – уходить без визита на вершины или все же искать лазейку наверх.

Сверившись по карте, я понял, что посещение двух главных вершин – сам пик Тутхасан и пик Чхоноксан (пик Голубой яшмы) – этого горного массива и возвращение назад займет не менее восьми часов. Это означало, что возвращаться придется в лучшем случае в сумерках – это при условии, что я каким-то способом сумею обмануть грозных стражей, которые стояли возле каждой тропки, ведущей наверх.

Дело осложнялось тем, что мой достаточно внушительный рюкзак выдавал меня, что говорится, «с потрохами». В итоге я снова дошел до водопадов и сел в задумчивости у ближайшего валуна. Рядом как раз была идущая к вершинам тропа, которую караулил «дружинник». Он с подозрением посмотрел на меня, я в ответ изобразил жутко измученный вид. Он расцвел: «Трудно?» – спросил он по-английски. Уставший иностранец должен внушать меньше подозрений, рассудил я и кивнул головой, высунув для убедительности язык, показывая таким образом свои страдания. Демонстрировать знание корейского не хотелось, так как это означало бы, что я понимаю и все запрещающие таблички, которые преграждали мне путь наверх. «Наши горы очень красивые!» – сказал он. Трудно было не согласиться, и я, помотав энергично вверх-вниз головой, поднял еще большой палец руки. Мой собеседник был в восторге, правда, на этом его познания в английском, похоже, закончились. Он меня угостил конфетой, посидел рядом, а потом пожал руку и ушел куда-то.