Роман Устинов - Индия наизнанку

Ошибочно считать Непал в целом и заповедник Аннапурна в частности местом диким и первозданным. С начала 60х-70х годов, когда Непал облюбовали хиппи, изменилось многое, и туристический поток в эту красивую и дешевую страну постепенно растет. Сюда, в первую очередь, направляются так называемые «треккеры» — любители пеших прогулок по местам вдали от цивилизации. Специально для них предприимчивые непальцы сооружают необходимую инфраструктуру: некогда аутентичные непальские деревушки постепенно наполняются хоть и колоритными и необычными, деревянными и простыми, но все же гостиницами (или домами путника), на треках появляются указатели на английском, а непальцы постепенно разучивают примитивные фразы на языке мирового туризма.

Да, усилия, предпринимаемые властями: необходимость получения туристами специального разрешения для походов по Аннапурнскому заповеднику, запрет на некоторые виды хозяйственной деятельности и многое другое — не позволяют загадить непальские природные заказники слишком быстро. Поэтому природа в этих местах максимально приближена к тому, какой она была десятки и сотни лет назад.

Однако за настоящим, совсем диким Непалом, за тем, где нет ни табличек на английском, ни детей, мило выпрашивающих сладости у иностранцев, отправляться нужно совсем не сюда.

Таких, как природный заказник Аннапурна, в стране десятки, но именно он, наряду с заповедником около Эвереста, считается самым раскрученным и, к тому же, не очень дорогим.

Ну и помимо прочего, на треке вокруг Аннапурны расположен самый высокогорный в мире перевал Thorong-La высотой 5416 метров, т. е. та точка, до которой можно добраться пешком, безо всякого альпинистского снаряжения, обладая лишь нормальной физической подготовкой. Более того, точка эта не является вершиной ни горы, ни сопки, а просто одним из пунктов на пути в несколько сотен километров вокруг одной из самых красивых гор в мире. В ознаменование этого факта на самом перевале стоит памятный знак с указанием высоты, завешанный буддийскими флажками.

Помимо Аннапурнского, есть в Непале заповедники позаковыристей и подороже, наподобие долины Мустанг. Попадание туда не так сложно, как, например, в расположенные в этом же регионе Тибет или в Бутан, но представляется задачей тоже не совсем тривиальной. Правительство вводит высокие платы за вход в такие сверхкрасивые и первозданные заповедники — порядка нескольких тысяч долларов, а также лимитирует ежегодное количество туристов.

За красотами Аннапурны отправиться может каждый, заплатив (в Поккаре или Катманду) около пятидесяти долларов за специальное разрешение — пермит.

Причем государство, мотивируя иностранцев поддерживать экономику страны и создавая рабочие места для непальцев, снижает стоимость пермита для тех иностранцев, которые нанимают себе в помощь гида. Без гида, конечно, тоже никто не запрещает гулять, но пермит обойдется раза в полтора дороже. День работы гида стоит порядка пяти-семи долларов, совсем недорого, однако арендующая гида группа обязана оплачивать его кормежку и ночлег.

Помимо гида иностранцы могут арендовать непальского носильщика, который способен тащить на себе несколько десятков килограммов груза, своего и чужого. Этим часто пользуются престарелые европейцы — французы или немцы, расценивая весь поход как прогулку на заоблачных высотах с фотоаппаратом на шее и нагружая носильщиков своими излюбленными повседневными вещами: компьютерами и одеждами, вкусными продуктами и напитками. Кстати, не всем из них удается преодолеть маршрут целиком, хоть и налегке: горную болезнь никто не отменял, поэтому периодически на пути мне попадались молодые и не очень европейского вида туристы, удрученно возвращавшиеся назад, встретив горную болезнь на высоте свыше трех тысяч метров.

Использовать чужой ручной труд, гида или носильщика, не входило в мои планы, как бы ни тяжела была моя ноша, поэтому в свой двухнедельный маршрут я отправился в одиночку.

Ну а ноша моя все же была не так велика, в основном, теплые вещи. Чего нельзя было сказать о некоторых других восходителях. Цивилизация потребления заставила этих любителей треккингов набить свои рюкзаки вещами, без которых можно было вполне обойтись: компасами и измерителями высот, GPS-навигаторами и прочими электронными штуками, газовыми горелками, многослойными и ультрасовременными мембранными куртками и подстежками, модными ботинками и солнцезащитными очками.

Мои аскетичность и непритязательность, надо сказать, сыграли со мной злую шутку. На третий день похода начали рваться мои новые дешевые китайские кроссовки, которые я купил специально для этого маршрута. Портняжных мастерских по пути не встречалось, поэтому мне самому пришлось освоить эту нехитрую профессию. Кроссовки, из-за многокилометровых подъемов и спусков по камням, рвались ежедневно в новых местах, а я просиживал вечерами, латая дырки и повышая свое мастерство обувщика, под дружеские насмешки моего нового швейцарского знакомого Балтза.

Балтз, как и я, вышел на маршрут в одиночку. Мы познакомились с ним на второй день нашего общего пути и быстро пришли к выводу, что идем в одном темпе — он с рюкзаком средней величины и треккинговыми палками, я — с небольшим рюкзаком и вовсе без палок. Жизнь в предгорьях Альп послужила Балтзу неплохой подготовкой для путешествий по Непалу: он знал, как правильно акклиматизироваться, набирать высоту и собирать рюкзак для походов по тем или иным высотам. Моя же равнинная жизнь в московском районе Текстильщики подготовки мне такой не дала, поэтому я старался прислушиваться к дельным советам своего нового швейцарского друга.

Альпийская жизнь Балтза, по большей части, состояла из садоводства, и получал он какие-то астрономические (для садоводов России и прочего мира) деньги.

Тем не менее, он почему-то удивлялся, как мне удается так много путешествовать, хотя на его месячную зарплату, пожалуй, можно было бы сделать кругосветку. Швейцария — страна далеко не бедная, и экономическая пропасть между Швейцарией и Непалом просто гигантская. Балтз радовался своим любимым шоколадным батончикам «Сникерс», притащенным на высоту в несколько тысяч метров ослами и носильщиками, которые он покупал по цене, явно вдвое-втрое большей, чем в Катманду.

— Все равно это в пять раз дешевле, чем в Швейцарии, — улыбался он, поддерживая франком, вернее, рупией, непальских торговцев, изредка встречавшихся на нашем пути.

Первые несколько дней мы шли вдоль строившейся китайцами автомобильной дороги. Чтобы проложить эту дорогу, сносились части гор, прорезались тоннели: тем самым нарушалась созданная природой гармония.