Тинкай Кретова - Казтабан

Лазурная гладь воды освежает мир и мелкими озорными волнами дразнит небо, яркая прибрежная зелень радует глаз, а пространство наполняется звуками жизни: отсчитывает чьи-то часы кукушка, вьют трели соловьи, в камышах шуршат невидимые глазу существа…

В первый день пребывания на озере нам довелось стать свидетелями настоящего Чуда Стихии. Явившуюся картину лучше всего будет сравнить с выступлением великолепно слаженного оркестра.

Сначала становится слышно сухое шуршание камыша, и из зарослей вырывается легкомысленный ветерок. Он гудит небольшими потоками песка, хулиганит, поднимая в воздух растительный мусор, закручивает безобидные вихри и, усиливаясь в белых отсветах рождающейся молнии, поднимается к небу. В ответ ему с нахмурившейся суровой высоты тут же раздаётся гром. Он, словно благословение, проливается на земную твердь, заставляя воздух дрожать и пускать волны по потемневшей воде и понурившемуся кустарнику. Всё громче запевает ветер, а вслед за ним вводит свою барабанную партию дождь. Холодные капли рассекают пространство и стремятся к земле, ускоряясь, как миллиарды крохотных водяных бомб. Они врезаются в песок, оставляя глубокие воронки, бьют по плечам, заставляя вскрикивать от неожиданной жесткости небесной воды. Дождь свирепствует и хлещет по мирозданию! Всё застилает гремящая мокрая пелена, закипает озеро, и гнутся к земле очумевшие деревья. Не желая довольствоваться полученным результатом, дождь на секунду останавливается, переводя дух… и обрушивается на мир градом!

В воздухе звенит лёд, небесные снаряды несутся к матери-земле, не ведая пощады и не давая отсрочки. От них невозможно укрыться – коварные иглы забираются под тенты палаток, рикошетят от машин и песка, засыпаются морозящими горошинами за шиворот. Не смолкая, гремит гром, словно он подкрался прямо к лагерю. Ещё чуть-чуть – и он разломит тугой купол небес прямо над головами восторженных и до нитки мокрых слушателей. За какие-то пятнадцать минут безумства стихия достигает своего апогея… и обрывается.

На один момент, на один краткий миг, как по команде невидимого дирижёра, наступает тишина… И внезапно рвётся пронзительно счастливым, ликующим пением птиц! На их зов ослепительный луч солнца прорезает тяжёлые неповоротливые тучи, за ним протискивается другой, третий…

Над озером безмолвно и величественно пролетает белая цапля. След в след за ней по воздуху с танцующей грацией хищника стелется чёрный орел. Они будто по-хозяйски показывают, что представление закончилось, и жизнь снова пошла своим чередом.

Благодаря грозе озеро приобрёло ещё больший контраст. Одна половина мира до горизонта окрасилась в мрачные, холодные тона – там притаился уходящий дождь. Вторая – яркая, залитая солнцем, приютила суетящуюся живность. А мы оказались в самом центре, в точке соприкосновения двух реальностей. С одной стороны нас стращал гром, с другой – пели птицы, взор слепило жгучее солнце, а тело холодил охотник-ветер. Всё это казалось очень естественным и гармоничным здесь, где барханы безводных пустынь наступают на искрящуюся гладь озера.

Природа не спешила вносить в день ясность – с юго-востока на северо-запад от горизонта до горизонта прямо над нами повис тучевой меридиан. Он опирался на смазанные штрихи дождей и, казалось, не собирался уходить.

Несколько раз снова пыталась начаться гроза и поднимался ураганный ветер, но солнце продолжало лить свет на беснующийся мир. Природа словно попала в фантастический вихрь – весь мир то темнел и намокал, то зажигался, сиял и высыхал, то снова наполнялся водой, грохотал и утихал. Неслось время, а вместе с ним, под аккомпанемент разлетающихся на ветру кастрюль и кружек, понесся чей-то восторженный крик: «Радуга!»

Радуга и впрямь стала хорошим знаком. Она наконец убаюкала природу, и озеро начало потихоньку готовиться к ночи.

Сумерки принесли с собой инверсию – ветер где-то в степях напился теплоты и возвращался домой, согревая лагерь. Взошла ослепительная, словно ночное солнце, классическая полная луна. Стало тихо и объемно. Побережье приняло нереальные, сказочные очертания. Из-за вуали лёгких облаков на освещенную до мельчайших деталей землю выглядывали звёзды. Настал волшебный, воспаряющий душу покой.

Недаром воспета народом Сары-Арка! Над безбрежным золотым океаном степи крылатый несётся ветер. Шёлковые перья бережно касаются сердечных струн, и щемящая, сладкая, с детства знакомая мелодия разливается по вольным просторам. А быть может, это сама Степь поёт безмолвием ковылей, и сердце, растревоженное ветром, ей лишь подпевает. Летящим кюем, так тонко угаданным бессмертным Курмангазы, душа Сары-Арки переплетается с душой человека, которому посчастливилось сюда попасть.

Это колыбель кочевых цивилизаций – необъятная степь в центре Казахстана, огромная даже для современного транспорта. В основном она соткана невысокими сопками да пологими равнинами, но есть в Сары-Арке и удивительные горные оазисы, наполненные дыханием хвои.

Каркаралинск. В самом сердце Казахского мелкосопочника возвышаются прохладные Каркаралинские горы. Они словно вынырнули из-под земли: в сухом зное равнины издалека виден их мягкий тенистый контур.

Эти горы покрыты густым, но светлым хвойным лесом. Бесчисленные тропки ведут к притаившимся меж высоких деревьев скалистым стенам, словно сложенным из каменных кирпичей, к радостным солнечным полянкам и к маленьким, удивительно красивым озёрам – к мистическому Шайтанколю и геометричному Бассейну.

Про Шайтанколь ходит множество мрачноватых слухов, но природа всегда гостеприимна к тем, кто её уважает, и озеро встречает путешественников прозрачной водой, мягким шелестом ветвей и часто – выводком диких уток, безмятежно скользящих по его зеленоватому зеркалу.

Здесь приятно и уютно гулять, увлекаясь, от цветка к цветку, от скалы к скале. Но нужно быть очень внимательным – прозрачность леса обманчива, похожи между собой тропинки, на каждый большой камень найдётся пара близнецов, и кустарники раскачиваются зелёным морем, путая следы, а в сгущающихся сумерках горы и вовсе полностью преображаются.

Кент. Неподалёку от Каркаралинска есть ещё одни чудесные горы – Кентские. Здешние ущелья хранят память веков. Тут найден огромный протогород, поразивший историков своей развитостью, и глиняный дворец Кызыл Кениш, о котором не утихают научные споры. Неподалёку – огромный некрополь Бегазы-Дандыбаевской культуры.

Особенная атмосфера приходит в Кентские горы осенью. На дне ущелья сонно несет свои холодные воды небольшая речка, на её берегах кивают друг другу багровеющие к макушкам берёзы. Торжественно пылают осины, и их сияние бросает золотой отблеск на гранитные пики. Не поддаются осенней лихорадке только упрямые сосны, и их тёмная хвоя очерчивает пейзаж, делая его глубже и драматичней.