Сергей Безбородов - На краю света

— То-то и оно-то, — бубнил Шорохов. — Всем нам охота как-нибудь от работы улизнуть. Только у меня не улизнешь. Нет. У меня, брат ты мой, строго. Что, я разве тебе не говорил: «Работай, Борис, выведу тебя в люди»? Не говорил, скажешь? Молчишь? Говорил. Сколько раз учил. Ну, а если не желаешь выходить в люди, вот и мой тарелки, туда, значит, тебе и дорога. Очень уж ты с фанаберией да с гонором. Вот сам и достукался, дочитался до ручки. Дальше уж ехать некуда.

— Что вы его все пилите, Афанасич? — сказал я, мотнув головой в сторону кухни, где Желтобрюх яростно гремел совком и ведерком.

— Его еще не так бы надо, если по-настоящему-то учить, — ответил Шорохов и потянулся за шпротами. — На Большой бы Земле он мне попался, я бы его вылущил, как миленького. Шелковый бы стал.

— На Большой-то Земле я к вам и за миллион не пошел бы! — вдруг крикнул из кухни Желтобрюх и на секунду выглянул из-за двери. Шорохов с грустью покачал головой и укоризненно посмотрел на меня.

— Видал, как отвечает? Видал, как дерзит? Ну куда это годится, — скажи на милость?

И он уже набрал было воздуху, чтобы снова приняться пилить дерзкого Желтобрюха, как вдруг дверь в кают-компанию с треском распахнулась, и в комнату ворвался Сморж в полушубке, наброшенном прямо на нижнее белье.

— Братцы! — закричал Сморж. — Собаки медведя в бухте дерут! Прямо вот тут, рядом!

— Пригнали, значит! — закричал Шорохов, вскакивая из-за стола.

Мы бросились в коридор, а оттуда на улицу. В самом деле, совсем близко в темноте надсадно лаяли, с подвыванием и визгом, собаки.

— Медведь, — сказал Шорохов. — Обязательно медведь.

— Конечно, медведь, а то кто же? — сказал и Сморж, щелкая от холода зубами. — Пошли, братцы, убьем его. А?

— Ладно, иди скорее, одевайся.

Мы с Шороховым побежали в свой дом.

— Я возьму ракетный пистолет, — говорил Шорохов набегу, — а то в темноте, того и гляди, собак всех перестреляем. А ты бери наган и винтовку. Ладно?

Я влетел в свою комнату, сорвал со стены винтовку, схватил патроны, сунул в карман заряженный наган, лихорадочно начал переобуваться.

Слышно было, как Шорохов в своей комнате гремел стулом, возился, с треском выдвигал и задвигал ящики стола.

Одевшись и вооружившись, мы сошлись на берегу бухты — я, Шорохов и Сморж.

Было совсем темно, и слабый, обманчивый свет звезд не давал никаких теней на льду бухты. От этого лед казался совершенно ровным, и неожиданно мы то проваливались в ямы и трещины, то натыкались на торчащие льдины. Спотыкаясь и падая, мы шли, прислушиваясь к собачьему лаю. Лай несся откуда-то со стороны острова Скот-Кельти.

Вскоре затерялись, погасли одинокие огоньки зимовки. Мы брели посреди пролива в полной темноте. Лай то слышался совсем близко, то почти затихал. Наверное, собаки гоняли медведя взад и вперед по замерзшему проливу.

— Не так-то скоро его убьешь, — проворчал Шорохов. — С берега казалось, что совсем рядом, а тут выходит, что еще итти да итти.

— Ничего, ничего, — бодро сказал Сморж. — Ну, пройдемся, велика важность. А зато если убьем-то… — Он даже щелкнул языком, предвкушая нашу славу. — Все спят, как суслики, а мы медведя уж успели укокошить! — Сморж засмеялся от радости. — Шкуру, чур, разыгрывать!

Но тут он споткнулся и так грохнулся на лед, что даже застонал.

— Гляди лучше, чем лясы-то точить, — недовольно сказал Шорохов. — Сломаешь вот ногу — чего тогда с тобой делать?

Дальше пошли молча.

Впереди всех шел Шорохов, размахивая ракетным пистолетом, за ним ковылял Сморж, втянув голову в плечи и засунув руки в рукава полушубка. А позади шел я. Если Шорохов спотыкался, мы со Сморжем уже осторожней подходили к этому месту и тщательно ощупывали ногами лед.

Так молча, в темноте мы брели около часа. Вдруг впереди показался темный отвесный берег. Сморж и Шорохов остановились, я подошел к ним.

— Скот-Кельти, — сказал Шорохов, показывая на берег пистолетом. — Ишь ты куда зашли..

Мы прислушались. Собачий лай слышался очень далеко, справа от нас.

— Гонят вдоль острова, — сказал Сморж. — Ему теперь никуда от нас не уйти, здесь берега крутые, а в пролив он назад не пойдет. Сейчас мы его догоним и убьем. Пошли, ребята.

— Ну, знаешь, — сказал я, — этак мы можем и целые сутки за ним гнаться. Вот мы идем целый час, а до медведя еще чорт его знает сколько! Надо было лыжи взять, а так мы его никогда не догоним.

— Догоним, — уверенно сказал Сморж, — вот увидишь — догоним.

— Нет, — сказал я, — пошли назад. Сейчас уж, наверное, часов восемь, скоро уж и подъем. Увидят вот на базе, что мы самовольно ушли, влетит нам от Наумыча по первое число.

— Вот и надо убить медведя, — вмешался Шорохов, — чтобы не с пустыми руками приходить. Что же мы пустые-то вернемся? Конечно, тогда попадет как следует. А убьем медведя, нам еще спасибо скажут. Сколько уж прошли — и возвращаться? Теперь-то он близко. Вот. Слушайте-ка!

Верно. Собаки лаяли теперь как будто совсем близко, мне даже показалось, что лай с каждой минутой усиливается, приближается к нам.

— Ну, ладно, — согласился я. — Пойдемте. Только давайте сговоримся: еще будем итти самое большее час. Если через час не догоним — поворачивать назад.

— Ладно, — сказал Шорохов, а Сморж добавил: — Через час-то мы уже дома будем. Вот увидишь…

Снова мы двинулись по льду, вдоль темной полосы отвесного берега. Берег то появлялся, то пропадал в каком-то белесоватом тумане, в морозной ночной мгле. Звезд уже не было видно, — может быть, это небо затянули облака, а может — опустился на землю туман, незаметный среди этой белой снежной равнины.

Здесь, неподалеку от берега, лед был особенно изломан и нагроможден торосами и ропаками. Итти в темноте было очень трудно, и мы продвигались все медленнее и медленнее. Уже давно никакого лая не было слышно, и мы тащились по льду, усталые и злые, просто так, наугад.

Я уже совсем было решил поворачивать назад, как вдруг очень близко от нас, ну совсем рядом, неожиданно, словно из-под земли, вырвался громкий собачий лай.

— Стоп! — закричал Сморж и проворно сорвал висевшую за спиной винтовку.

Шорохов выхватил из кармана длинную медную гильзу с осветительной ракетой, я тоже стащил свою винтовку и дрожащими руками поспешно загнал обойму в магазинную коробку.

— Стойте, стойте! — испуганно прокричал Сморж, — Меня-то подождите!

У него была девятимиллиметровая винтовка Манлихера. Обойм к этой винтовке у нас не было, и каждый патрон надо было загонять в магазинную коробку по отдельности. Сморж окоченевшими пальцами запихивал скользкие патроны, но пружина отбрасывала их обратно, они падали в снег, и Сморж чертыхаясь шарил по снегу голыми руками.

— Да скорей ты, растяпа несчастная! — кричали мы с Шоро-ховым. — Долго ты будешь там ковыряться? Ну что за разиня такая? Вот уродина!