Питер Мейл - Прованс от A до Z

Хозяином музея он стал, можно сказать, случайно. Посетив аукцион Друо в Париже, он застал там выставленный на продажу своеобразный лот – небольшую коллекцию штопоров разных времен и народов. Его заинтриговало разнообразие инструментов, иной раз представлявших собой довольно сложные механизмы, курьезные композиции из разных материалов, интересные как в техническом смысле, так и с художественной точки зрения. Месье Руссе-Руар приобрел эту коллекцию и вскоре стал страстным коллекционером. Естественно, что, решая вопрос о размещении коллекции, владелец нового музея склонился в пользу своего виноградника.

Коллекция находится в большом элегантном зале с продуманным приглушенным освещением – экспозиция сделала бы честь и Картье. В нишах и шкафах представлены более 1000 штопоров, каждый из них снабжен кратким описанием. Увы и ах, но первый штопор, простой, Т-образный по форме, появился не в Бургундии или в Бордо, а в Англии в конце XVII века, к тому же служил он не для откупоривания бутылок с вином, а для открывания емкостей с сидром и пивом. Однако, когда бутылка пришла на помощь бочонкам и бочкам, а пробки заменили деревянные затычки, штопор стал предметом первой необходимости и распространился повсеместно. Знаменитый Филдс Дабл-Ю Си однажды пожаловался, что во время одной из экспедиций «потерялся штопор, и пришлось несколько дней довольствоваться пищей и водой».

Когда сложилась и оправдала себя базовая конструкция из рукоятки, силового стержня и винта, начало развиваться воображение, направленное на техническое развитие и художественное оформление идеи. Эволюция от «витого шила» к высотам элегантности и эффективности отмечена разного рода находками: эротический штопор (лучше раз увидеть, чем читать описание); смертоносный штопор (вмонтированный в рукоять пистолета – возможно, чтобы на месте отпраздновать успешный исход дуэли); штопор собачника с ручкой в виде песьей головы; двойной рычажный «деголлевский» штопор с поднимающимися вверх руками; древний, «дедушкин» штопор, совмещенный с гербовой печатью; вызывающего вида штопор с фигурой члена палаты представителей конгресса США Вольстеда, непримиримого борца за введение сухого закона; штопоры в виде виноградной грозди и свившейся виноградной лозы… Рукояти из коровьего рога и слоновой кости, из серебра; штопоры карманные и будуарные – для откупоривания одеколонов, и все для одной цели, все ради того, чтобы открыть бутылку и выпустить джинна.

Бутылки же совсем рядом, в нескольких шагах, в caveau de dégustation . Я на собственном опыте убедился, что изучение штопоров – задача трудоемкая, утомительная, вызывающая жажду, которую тут же можно утолить стаканом доброго вина из погребов месье Руссе-Руара.

Каждый год жителей Англии охватывает период длящейся две-три недели истерии, завершающейся оцепенелым созерцанием опустевшего бумажника. Таким было и остается Рождество à l’anglaise , по-английски, растягиваемое в угоду коммерции и вопреки здравому смыслу. С начала декабря и до Нового года, а то и дольше продолжается искусственное накачивание праздничной атмосферы. Добропорядочные граждане обязаны тратить деньги, обжираться, опиваться, проявлять доброту к ближним своим и ко всему свету. Троекратная перегрузка бумажника, печени, общих возможностей организма.

Краткость Рождества в Провансе – два дня, не больше, – с моей точки зрения, благословение Божие. И это не единственное преимущество. Обратите внимание на рождественские трапезы. В сравнении с гороподобной и часто не слишком съедобной англосаксонской индейкой провансальский gros souper (поздний ужин) в канун Рождества просто легкая закуска, но зато гораздо более интересная. Сначала легкий супчик, после него несколько улиток, немного трески с зимними овощами, салат из frisée (фризе – кудрявый цикорий-эндивий) – намек на детские кудряшки Христа-младенца, – скромная сырная тарелка. Трапеза прерывается религиозной паузой, pause religieuse , во время которой прослушивается полуночная месса, а затем – возвращение за стол и атака на тринадцать десертов.

Первое действие, посвященное Рождеству, – высадка в горшочки 4 декабря, на День святой Варвары, горстки пшеничных зерен. Пшеницу следует регулярно поливать, и к Рождеству вырастут зеленые колоски для украшения crèche , семейного макета рождественских яслей. Еще одна провансальская традиция – большое, медленно горящее в камине полено, cacho fio , разжигаемое церемониально, с предварительным спрыскиванием вином. Гореть оно должно на протяжении всего Рождества.

Можно заметить, что Дед Мороз во время всех этих скромных мероприятий отсутствует. Когда я прибыл в Прованс, его вообще почти не было видно. В последние годы старик, однако, принялся активно наверстывать упущенное. Деревня Лурмарен, к примеру, доставила его на свое футбольное поле, дабы удивить ребятишек, вертолетом. Стали появляться и его изваяния, торчат себе перед домами да подглядывают в окна, как замаскированные взломщики. Кошмар!

Как-то мне довелось услышать, что Франция – чемпион мира по числу фамилий. Если верить месье Фаригулю (из авиньонских Фаригулей), это многообразие – еще одно подтверждение культурно-исторического richesse – богатства Франции, особенно если сравнить с Англией, половина населения которой именуется Смит. Как бы то ни было, но во Франции в наши дни зарегистрировано около 900 тысяч фамилий.

Можно подметить региональные сосредоточения фамилий, следует выделить чемпиона – 268 000 Мартенов, обильно представленных и в Провансе. Часто встречаются Блан, Мишель, Ру. Далее пестрота фамилий повышается, начинают доминировать местные. К примеру, в Париже не часто встретишь Пинателя, это фамилия южная.

Если отвлечься от святых, фамилии можно подразделить по происхождению на три основные категории: географические, профессиональные или по физическим характеристикам. Первые Камуаны – выходцы из одноименной деревушки под Марселем. Фамилия Латиль указывает, что ее носители занимались изготовлением военного снаряжения – l’atil . Третья категория переходит на личности и не всегда льстит.

Ру – рыжие, Брюн, соответственно, брюнеты, ничего обидного, ясно и откровенно. Но как вам понравится, если вас всю жизнь будут называть Бондиль (толстяк-коротышка), Пеллу (волосатый), Шаба (головастый), Эрмит (отшельник), Гроссо (жирный)?

Как будто мало бед от фамилий, некоторые провансальские родители дают своим детям смешные уменьшительно-ласкательные имена, все более неудобные по мере взросления. Насколько серьезно вы воспримете, к примеру, политика или капитана индустрии, если знаете, что в детстве матушка звала его Ноно (Жан), Деду (Андре) или Сиссу (Франсис)?