Анна Пушакова - Япония. Введение в искусство и культуру

Это был самый первый этап знакомства японцев с Европой. Второй этап начался уже в XIX веке и сильно отличался от предыдущего. Произошло это в период Мэйдзи.

Япония периода Мэйдзи — новая страница в истории культуры и искусства Японии. Преобразования в конце XIX века привели не только к полному изменению политического строя этой страны, но и к быстрой, скачкообразной европеизации всей Японии.

Искусство периода Мэйдзи — это искусство, которое развивалось в очень непростой для Японии этап. Наверное, любой исторический период Японии можно охарактеризовать как непростой в том или ином плане, но в данном случае перемены затронули всю нацию. В короткие сроки японцам пришлось перестраиваться на новую модель управления государством, на совершенно новые обычаи и практики, отсутствовавшие в прежней повседневной жизни страны. Японцам пришлось надеть европейское платье, научиться ездить на транспорте да и просто вести себя по-другому. С 1603 года в Японии управляли сёгуны династии Токугава, которые держали страну в полной изоляции от внешнего мира, за исключением голландцев. Во главе страны стояли военные правители, законы были направлены на то, чтобы продолжать политику самоизоляции. С началом периода Мэйдзи последний сёгун Токугава добровольно отказался от власти, в стране провели многочисленные реформы, власть императора была восстановлена, и император вновь стал главной фигурой в стране.

В закрытую прежде Японию хлынули иностранцы. Сами японцы тоже получили возможность выезжать за границу. Такое смешение восточной и западной культур привело к уникальной ситуации на рынке и появлению «экспортного искусства».

Дело в том, что рынок искусства переориентировался на западного покупателя. В течение нескольких десятилетий в Японии почти исчезла прослойка людей, которые были патронами художников и платили за дорогостоящие произведения. На какой-то период богатые люди перестали спонсировать художников, и последние были вынуждены искать себе новых покровителей. Для одних таким покровителем стало государство, для других — иностранные заказчики. Надо сказать, что правительство быстро приняло на себя роль посредника между европейским рынком и японскими художниками, вовремя осознав, что это может приносить большой доход.

В это время Япония выходит на мировой рынок, и в стране изменяется практически все: форма правления и собственности, социальная структура, традиционное искусство.

В период Мэйдзи гравюры исполняли роль пропаганды, но в то же время показывали светскую жизнь. Параллельно с этим в Японии появились первые фотографии. Сохранилась иллюстрация, на которой изображен фотограф, снимающий дагерротипы в 1853 году, — по всей видимости, это был один из самых первых фотографов, приехавших в Японию. А уже к концу XIX века общий объем тиражей только двух японских фотокомпаний составил более двухсот тысяч отпечатков. Эти фотографии в первую очередь шли на продажу в Европу. Чтобы придать им больший интерес в глазах покупателей, фотографии раскрашивали от руки. В крупных фотостудиях работали до тридцати-сорока человек, которые занимались только раскрашиванием фотографий.

Фотография, альбуминовая печать с раскраской от руки

Гейши играют в го

Период Мэйдзи, ок. 1890 г. Музей изящных искусств в Бостоне

Калотипия с раскраской от руки

Воин-самурай

Период Мэйдзи, кон. XIX в. Музей изящных искусств в Бостоне

Сами же фотографии чаще всего представляли собой сценки из повседневной жизни. Это была именно та экзотическая Япония, какую хотели видеть европейцы. Японские женщины сплошь и рядом именовались гейшами, а мужчины представали как самураи, хотя очень часто это были просто переодетые актеры. Сохранились фотографии, на которых несколько актеров имитируют ритуальное самоубийство — сэппуку. Разумеется, никто из них не расставался с жизнью, но европейцев, наверное, шокировал этот ритуал. Неудивительно, что подобные изображения быливостребованы на европейском рынке.

Гравюра 1877 года изображает женщину в мастерской фотографа — красавицу, которая разглядывает свои фотопортреты, сделанные в студии Утида Куити. На тот момент Утида Куити был очень известным фотографом, ведь именно он стал делать снимки императора Мэйдзи. Император впервые предстал на фотографии в европейском платье, с европейской прической, европейскими усами и европейской же бородой. Своим внешним видом он просто шокировал обычных японцев: в Японии существовал негласный запрет на изображение императора, и эти фотографии были первым изображением императора в ее истории.

Гравюра

Ресторан Дайсити в Имадо. Гейша Когику из Сарувакамати рассматривает фотопортреты, из серии «Тридцать шесть ресторанов Токио»

Тоёхара Кунитика

Период Мэйдзи

Музей изящных искусств в Бостоне

Калотипия, цветная литография

Император Мэйдзи и хризантемы

Период Мэйдзи. Музей изящных искусств в Бостоне

Все это время, вплоть до второй половины XIX века, император считался потомком божества Аматэрасу и его никто и никогда не изображал. И вдруг появляются не просто изображения, а фотографии, и не просто фотографии, а фотографии в европейском наряде. Утида Куити запечатлел императора и в традиционном японском облачении, но фотография в европейском стиле стала культовой для истории Японии. Это был образ реформатора, человека, который изменил страну и всем своим внешним видом показывал это.

Цесаревич Николай отправился в Японию в 1891 году, однако его визит из-за покушения быстро прервался и негативно повлиял на отношения между Россией и Японией.

Один из полицейских города Оцу, Цуда Сандзо, внезапно ударил цесаревича мечом и тем самым пробил ему голову. В Москву была спешно отправлена телеграмма, и ситуация стала очень напряженной для обеих сторон. В конечном счете царевич поправился и вернулся на Родину с большим количеством подарков, а полицейского приговорили к пожизненному заключению. В сентябре того же года он умер в тюрьме от пневмонии. Еще до этого инцидента Николай Александрович успел сделать себе татуировку с изображением дракона, о чем сохранилось письменное свидетельство. Великий князь Константин Константинович Романов, командовавший Преображенским полком во время службы там цесаревича, упоминал: