Ратислав Пашков - Секта Ушельцев

А жителям России предлагают составить одну единую нацию. Совсем не случайно, за пару дней до проведения мероприятия в еврейском центре, Президентский совет по межнациональным отношениям обсудил вопросы о разработке Декларации национального единства народа России. Там депутат Госдумы от «Единой России» и член совета Алексей Журавлев внёс предложение из «многонационального населения» (не народностей), составить единую «российскую нацию». В Декларации национального единства народа России Журавлев хочет закрепить следующий тезис: «Народ Российской Федерации составляет многонациональное население Российской Федерации — все граждане России, являющиеся носителями русского языка, культурных, духовных, морально-этических и социально-государственных императивов, присущих многонациональной российской цивилизации». Его поддержал и председатель комитета Госдумы по делам национальностей и член Совета по межнациональным отношениям Гаджимет Сафаралиев и все «единороссы». Между тем, еще с марта 2012 года депутат Госдумы Владимир Бортко внес в нижнюю палату законопроект о замене фразы «Мы — многонациональный народ» на фразу «Мы — русский народ и примкнувшие к нему народы». Однако тот, «которого лучше не называть вслух» не поддержал эту идею, проигнорировав моноэтничный характер народа России. Для тех, что считает эти слова «пустыми разговорами», нужно понять, что игнорирование государствообразующей роли Русского народа ведет к тому, что страна будет ускоренными темпами заселяться разноплеменными нетребовательными к условиям работы и плодовитыми гастарбайтерами, которые будут благодарны пригласившим их олигархам. Которые, в свою очередь, думают лишь о своей мошне, а не народе России. Если и это кто-то посчитает и это «пустым звуком», то хотелось бы обратить внимание на слова Дмитрия Козака. Этот проводник и исполнитель плана того, «кого нельзя называть» заговорил о том, что в образовательных учреждениях необходимо реализовывать масштабные мероприятия, которые будут воспитывать в подрастающем поколении толерантность: «Их необходимо реализовывать, особенно в учебных заведениях, учреждениях среднего, высшего профессионального образования. Должны проходить массированные мероприятия, которые, извините, тем, кто не понимает, что такое толерантность, что такое межнациональный мир и согласие, для того, буквально, что называется, „промывать мозги“, чтобы люди стали цивилизованнее и терпимее относились к людям с другими традициями, другой национальностью или другим вероисповеданием», — заявил Козак на заседании межведомственной рабочей группы по вопросам межнациональных отношений. Как сейчас, в буквальном смысле, промывают мозги непокорным, лучше Вам не знать. Остальным же вполне хватает масс-медиа, контролируемых «малым народцем». Насмотревшись телеящика, те, кто не желает думать самостоятельно, слепо верят пропаганде режима, выливающейся из уст дикторов и ведущих. Между тем, нужно еще раз подчеркнуть серьезность намерений власти. Поскольку в один день с заявлением Козака первыми «изучать толерантность» отправили сотрудников следственного изолятора № 2 («Бутырка»). Теперь сотрудники каждого российского СИЗО, будут обязательно посещать «Еврейский музей толерантности», где их будут обучать еврейской историей и традициям. В группы для экскурсий отбираются психологи, кадровики и воспитатели системы исполнения наказаний.

Всё это я оставил в своём прошлом и не желал думать об этом в настоящем. Надоело. Сейчас, да ещё здесь, среди нормальных людей, не больных толерастией, это было пустое, и я пошёл в комнату. Конечно же, попрощавшись со своими новыми друзьями. Почему «друзьями»? Да по тому, что сама атмосфера Храма не подразумевала иных отношений между поселенцами, кроме дружеских.

Любовь к традиции никогда не делает нацию слабее.

/Уинстон Черчилль/

И тут вошла она.

Поздним вечером, сидя в кафе и слушая лирические стихи одного из постояльцев-учеников Храма, я вспоминал своих женщин. Стихи навеяли такие воспоминания. Началось всё с того, что я поймал себя на интересной мысли: когда перебираю в памяти всех своих женщин, то думаю прежде всего, об Ирине — матери моих пятерых сыновей. И это несмотря на то, что сам твёрдо уверен, что любил больше всех предыдущую жену — Татьяну, а в последнем своём увлечении Марии, вижу идеал женщины. Но в своих снах, как и в состоянии лирической задумчивости, как сейчас, прежде всего, вспоминалась именно Ирина. Вот ведь. Значит, главное не наше разумное восприятие, а подсознание. А в подсознании мужчины на первом месте сидит та женщина, что родила тебе наследников. Она важнее, чем все остальные, вместе со всеми своими достоинствами. Вне зависимости от отношений и всяческих добродетелей. Про Марию я совсем не вспоминал здесь в Храме, хотя, когда мы были вместе те пару дней, казалось, очень дорожил этой встречей. Но ушёл и почти сразу забыл её. Никаких мучений. Никаких переживаний. Даже страшно. Не зачерствел ли я окончательно? Но нет, боль в сердце при воспоминании о детях была всё такой же и даже более сильной. Значит со мной ещё не покончено.

И тут вошла она.

И повела себя так, как будто мы не расставались, и не было моего прощального письма на целую тетрадку.

— Привет. Ну, вот я тоже добралась. Не помешаю? — сказала Мария, усаживаясь за мой столик.

— Привет. Конечно, нет. Рад тебя видеть.

— Как дела? Скучал без меня?

— Не было на это времени. К счастью, здесь не всё так плохо, как могло бы быть. Но я рад, что ты пришла.

— Уже успел освоиться? Роман ещё не завёл с кем-нибудь?

— Даже не думал. Насчёт освоился или нет, сам не понимаю. Вроде бы здесь интересно, но пока многое не понятно. Слишком всё сложно, а местами сказочно просто. Люди вокруг интересные, общительные, но начинает не хватать привычной ерунды — футбола и разговоров о нём, пьяных соседей и их исповедей, дурных «яжматерей» в очередях и, собственно, самих очередей.

— Ну, вроде бы не велики потери. Без очередей, пьяниц и футбола я готова прожить.

— Да, но когда слишком всё гладко, тоже немного жутковато. По крайней мере, я ещё не привык к здешней обстановке.

— Ну, это нормально. Прошло всего ничего.

— Да? Такое впечатление, что я здесь уже год.

— Нет, Ты ушёл вчера рано утром. Я половину дня читала и плакала над твоим посланием. Мне никто ещё не писал таких великолепных стихов. Я бы решила, что это кто-то из великих поэтов написал, если бы в каждой строчке не было бы конкретных случаев из нашей с тобой недолгой совместной жизни.

— Я не старался, просто писал от души. Рад, если тронуло.