Гэри Дженнингс - Путешественник

В самую первую нашу ночь близнецы затеяли между собой ссору, потому что считали, что я возьму с собой в постель лишь одну из них. Сначала девушки вымыли меня, затем разделись и вымылись сами, особенно тщательно они при этом вымыли мои и свои половые органы – dan-tian, что в переводе означает «розовые места». После этого юные красавицы осыпали меня и себя ароматной пудрой, а затем скользнули в халаты из шелка, такие прозрачные, что их «маленькие грелки» были хорошо видны, и Биянту прямо спросила меня:

– Вы хотели бы иметь от нас детей, господин Марко?

Я невольно выпалил: – Dio me varda, нет!

Она могла не понять этих слов, но, очевидно, не ошиблась в значении, потому что кивнула и продолжила:

– Мы достали семена папоротника, они лучше всего предотвращают зачатие. Теперь, как вы уже знаете, господин, мы обе оценены в двадцать два карата, и, разумеется, мы обе девственницы. Таким образом, мы весь день размышляли, которой из нас наш новый красавец-господин первой окажет честь и qing-du chu-kai – разбудит в ней женщину…

Честно говоря, меня порадовало, что они, не в пример многим девственницам, совершенно не страшились этого события. Однако тут возникла другая проблема: сестры, несомненно, боролись за превосходство, потому что Биянту добавила:

– Так случилось, господин, что я старшая из двух.

Биликту рассмеялась и сказала мне:

– Всего лишь на несколько минут, по словам матери. Но всю нашу жизнь госпожа Старшая Сестра заявляет о своих правах.

Биянту пожала плечами и заметила:

– Одна из нас удостоится высокой чести сегодня, а другой придется подождать до следующей ночи. Если вы, господин, не хотите выбрать сами, мы можем бросить жребий.

Я беззаботно ответил:

– Не в моих правилах полагаться на случай. Я также не хочу выделять одну из двух таких неотразимых красавиц. Вы обе станете первыми.

Биянту проворчала:

– Мы девственницы, но не невежды.

– Мы помогали растить маме двух младших братьев, – добавила Биликту.

– И когда мы мыли вас, то видели, что ваши dan-tian такие же, как и у других мужчин, – сказала Биянту.

– Следовательно, – заключила Биликту, – вы способны одновременно быть только с одной женщиной. Как же вы можете утверждать, что мы обе станем первыми?

– Кровать просторная, – ответил я, – мы ляжем втроем и…

– Это же неприлично!

Сестренки выглядели такими потрясенными, что я улыбнулся.

– Ничего подобного! Всем хорошо известно, что мужчины иногда забавляются с несколькими женщинами одновременно.

– Но… но обычно это опытные наложницы, давно забывшие скромность и не стесняющиеся брачных отношений. Господин Марко, мы сестры, и это наша первая jiao-gou, и мы хотим… как это сказать… мы не можем… в присутствии друг друга…

– Я обещаю, – сказал я, – что вы почувствуете стыд ничуть не больший, как если бы купались в присутствии друг друга. Уверен, очень скоро вы вообще перестанете волноваться по поводу пристойности. И еще, вы обе будете наслаждаться jiao-gou и не заметите, которая из вас станет первой. Или же это не будет вас заботить.

Они колебались. Биянту в раздумье нахмурила брови. Биликту, размышляя, прикусила нижнюю губку. Затем они искоса застенчиво глянули друг на друга. Когда их взгляды встретились, близняшки покраснели – так сильно, что под прозрачными халатами стали розовыми даже груди. После этого девушки рассмеялись – немного потрясенно, но боль ше они уже не возражали. Биянту достала из ящика комода склянку с семенами папоротника, они с Биликту повернулись ко мне спинами, после чего каждая девушка взяла по щепотке этих мелких, почти порошкообразных, семян и при помощи пальца засунула их глубоко внутрь влагалища. Затем сестры позволили мне взять их за руки, подвести к ожидающей нас кровати и с этого момента уже взять инициативу на себя.

Вспомнив свой юношеский опыт, полученный в Венеции, я начал с использования «настроечного ключа». Если помните, этому способу извлечения музыки из женского тела я научился от донны Иларии, а затем усовершенствовал его на практике с маленькой девственницей Дорис. Таким образом, я был в состоянии приобщить к таинству любви еще двух девственниц, давая им возможность стать женщинами не только без содрогания, но испытав подлинное наслаждение. Сначала, когда я по очереди поворачивался или перемещался от Биянту к Биликту и обратно, они смотрели не на меня, а друг на друга и, очевидно, пытались не демонстрировать никакой реакции на мои старания: каждая опасалась, как бы сестра не сочла ее бесстыдной. Но поскольку я нежно действовал пальцами, губами, языком и даже ресницами, обе они в конце концов закрыли глаза, перестали обращать внимание друг на друга и отдались собственным ощущениям.

Признаюсь, в ту ночь jiao-gou, первую из моих страстных ночей в Китае, я испытал весьма пикантные ощущения, скорее всего – из-за странных терминов, которые хань использовали для названий интимных частей человеческого тела. Как я уже знал, название «красная драгоценность» могла означать как мужские, так и женские половые органы. Но чаще этот термин использовали для мужского органа, тогда как женские половые органы носили название «лотоса», нижние губы были его «лепестками», а то, что я раньше называл lumaghétta или zambur, здесь именовалось «бабочкой на лепестках лотоса». Женский зад назывался «тихой луной», доставляющая мужчинам удовольствие долина – «расселиной на луне», груди – «безупречными нефритовыми яствами», а соски – «маленькими звездочками».

Таким образом, при помощи разнообразных умелых прикосновений и поглаживаний, поддразнивая и пробуя на вкус, лаская и щекоча, покусывая «нефритовые яства», цветы, лепестки, луны, звезды и бабочек, я чудесным образом достиг цели и помог обеим близняшкам достичь первого пика наслаждения jiao-gou одновременно. Затем, прежде чем девушки смогли осознать, как беззастенчиво они вели себя на пути к этой высшей точке, я проделал другие вещи, чтобы снова подвести их к пику. Сестры оказались хорошими ученицами и страстно желали закрепить пройденное, так что я удержался от собственного настойчивого желания и целиком посвятил себя тому, чтобы доставить им наслаждение. Временами одна из девушек взмывала вверх, а сестра внимательно рассматривала ее – и меня, разумеется, тоже – с удивленной и восторженной улыбкой. Затем наступала ее очередь, в то время как другая с одобрением наблюдала. И только когда обе девушки испытали удовлетворение и восторг от своих новых ощущений и как следует увлажнились собственными секрециями, я таки сыграл для обеих сразу настоящее неистовство страсти. Когда обе они уже не чувствовали ничего, кроме собственного экстаза, я пронзил сначала одну, а затем другую – легко и с наслаждением, которое испытали мы все трое. Затем я продолжил овладевать то одной, то другой, так что и сам теперь не помню, в которую из близняшек первую выпустил spruzzo.