Эрнест Генри Шеклтон - Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

«Это утро было последним, встреченным на корабле, погода стояла ясной, с мягким юго-юго-восточным к юго-юго-западному бризом. С вороньего гнезда каких-либо признаков земли не наблюдалось. Давление нарастало от часа к часу и не приносило кораблю освобождения или хотя бы отсрочки. Атака льда достигла своего апогея в 4 дня. Давлением выперло вверх корму, а давящей сбоку движущейся льдиной раскололо руль и вырвало рудерпост и ахтерштевень. Затем, пока мы смотрели, лёд приоткрылся и „Эндьюранс“ немного осел. Обшивка была сорвана, и вода хлынула вниз. Давление возобновилось в 5 часов вечера. Я приказал, чтобы все сошли на лёд. Ходящие ходуном перемалывающиеся льдины с остервенением напирали на корабль. Отвратительное ощущение чувствовать под ногами разрушаемую палубу, выгибающиеся, а затем ломающиеся со звуком, подобному выстрелам тяжёлых орудий, могучих бимсов. Насосы не справлялись с водой и, чтобы избежать взрыва, когда она достигнет котла, я отдал приказ затушить огонь и выпустить пар. План эвакуации с корабля в случае опасности был составлен заблаговременно, люди и собаки спустились на льдину и без помех перешли на сравнительно безопасную часть льдины. Перед отходом, стоя на дрожащей палубе, я взглянул вниз в люк машинного отделения и увидел упавшие набок двигатели, поскольку рамы оснований были снесены. Я не могу описать впечатление от этого безжалостного уничтожения, которое был вынужден наблюдать повсюду вокруг. Льдины силой в миллионы тонн двигали льды снаружи корабля, стирая его с лица земли.»

Основные запасы были размещены на льдине в сотне ярдов от корабля, там же мы встали лагерем на ночь. Но около 7 часов вечера, когда палатки были уже установлены, лёд, на котором мы находились, оказался вовлечён в зону давления и начал потрескивать и дрожать у нас под ногами. Я велел перенести лагерь на большую льдину в 200 ярдах далее со стороны носа корабля. Лодки, запасы и лагерное оборудование было необходимо перенести через «живую» торосную гряду. Но подвижки льда были настолько незначительными, что не помешали нашему короткому треку, хотя вес тороса настолько прогибал льдину, что по обе её стороны образовались лужи. Первая партия с кирками и лопатами построила снежную гать, прежде чем мы смогли их пересечь. В восемь вечера лагерь установили вновь. У нас были две полюсных палатки и три полубочки ( обручевые палатки ). Я расположился в небольшой полюсной палатке № 1 вместе с Хадсоном, Хёрли и Джеймсом, Уайлд в небольшой полубочке № 2 с Вордье, Макнишем и Маклроем. Эти палатки очень легко перемещались и устанавливались. Восемь человек разместились в большой полубочке № 3; Крин занял полубочку № 4 вместе с Хасси, Марстоном и Читамом, Уорсли расположился в полюсной палатке № 5 с Гринстритом, Лизом ( Орд-Лизом ), Кларком, Керром, Рикенсоном, Маклином и Блэкбороу, последний был самым младшим в нашем коллективе.

«К ночи температура упала до -16 градусов и большинству мужиков было холодно и неуютно. После установки палаток я собрал всех и разъяснил наше положение, надеюсь кратко и понятно. Я рассказал им про расстояние до Барьера и до острова Паулета и сообщил, что я предлагаю попытаться идти со всем снаряжением через льды в направлении острова Паулета. Я поблагодарил людей за выдержку и хорошее присутствие духа, которое они проявили в столь сложной обстановке, и сказал им, что я не сомневаюсь, что если они и дальше будут также продолжать и доверятся мне, то все мы, в конце концов, будем в безопасности. Потом мы поужинали тем, что повар приготовил на большой жировой печи, и после отбоя все отправились ко сну.» Лично я не мог уснуть. Разрушение и оставление судна не стало неожиданным. Катастрофа маячила много месяцев подряд, и я сотню раз продумывал планы на все случаи жизни. Но мысли, которые приходили ко мне сейчас, пока я ходил туда-сюда в темноте, были не особо радужными. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность всей партии, и для её решения я должен использовать всю свою энергию и волю, каждую крупицу знаний и антарктического опыта, что был у меня. Она была кропотлива и трудна, нужна была чёткая и понятная программа, если мы хотим выбраться без потерь. Человек должен представить себя в новой роли – идущим к земле.

В полночь я ходил по льду, слушая шлифуемые льдины и стоны агонизирующего «Эндьюранс» , когда вдруг заметил трещину, пробежавшую по нашей льдине прямо через лагерь. Тревожный свисток поднял всех на ноги, и мы перенесли палатки и снаряжение с меньшей части льдины на большую. В данный момент ничего другого сделать было нельзя, и мужчины снова улеглись, чтобы хоть немного поспать. Всякий раз, что я подходил к концу разлома льдины я едва мог различить в темноте шумящие груды сжатого льда, который наваливался и сужал наш маленький плавучий островок, на котором мы расположились. Странным образом я не заметил, что моя палатка, которая была на той стороне трещины, не стояла как надо. Хадсону и Джеймсу удалось пристроиться в других палатках, а Хёрли завернулся в её брезент. Я обнаружил это лишь в 5 часов утра. Всю ночь с кормы умирающего «Эндьюранс» мерцал электрический свет. Хасси оставил его включённым после проведения последних измерений, и, словно свет в окне он горел всю ночь, пока рано утром «Эндьюранс» не подвергся особо сильному сжатию. Послышался звук ломаемых бимсов, и он погас. Связь прервалась.

Наступило холодное и унылое утро. После первой проведённой на льдине ночи все были уставшими и измождёнными. На рассвете я вместе с Хёрли и Уайлдом отправился на «Эндьюранс» , чтобы забрать несколько канистр бензина, который пригодился бы для кипячения молока. Корабль представлял собой невообразимое зрелище хаоса и разрушений. Утлегарь и бушприт были за ночь отломаны и теперь лежали под прямым углом к кораблю вместе со смычками цепей и частями такелажа, удерживаемые ватер-штагом с подрагивающего от перемалываемого льда корабля. Лёд надвигало на полубак, и корабль заметно накренило с носа. С изрядным трудом мы добыли две канистры бензина и отложили дальнейший осмотр судна на после завтрака. Прыгая через трещины с канистрами в руках, мы вскоре достигли лагеря и соорудили кострище из треугольных герметичных резервуаров, которые срезали со спасательных шлюпок. Мы сделали это чтобы освободить в них больше места. Затем мы ледорубом проткнули канистру в полудюжине мест и подожгли её. Пламя яростно вырывалось из пятигалонного цилиндра, который мы использовали в качестве плиты, и горячее молоко вскоре было готово. Затем мы, трое благодетелей, разнесли по палаткам этот живительный напиток, и были удивлены и немного огорчены манерой, в которой некоторые приняли этот вклад в их комфорт. Они не совсем поняли, какую работу мы проделали для них с началом рассвета, и я услышал, как Уайлд сказал: « Если кто-то из вас, джентльмены, хочет, чтобы ваши сапоги почистили, просто положите их снаружи ». Это был его мягкий способ напомнить им, что небольшие благодарности следует говорить постоянно и при каждой возможности.