Эрнест Генри Шеклтон - Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

«1 февраля. Встали в 7.30 вечера и, поев, свернули лагерь. Прочелночили две с половиной мили. Санный метрометр во время этого перехода остановился. Возможно, поэтому он не показывает общее пройденное расстояние. Навскидку мы покрыли семь с половиной миль, чтобы перенести груз всего на две с половиной мили. После обеда решили, так как поверхность становилась всё лучше, попробовать идти с полным грузом. Это была изнурительная работа. Уайлд командовал упряжкой, в то время как Смит и я тянули лямки. Огромная проблема сдвинуть сани после многих вынужденных остановок. Нам удалось покрыть милю. Это даже лучше, чем челночить. Затем разбили лагерь, собаки полностью вымотаны, бедняги.»

«2 февраля. Проснулись в полдень, пока находились в спальных мешках услышали лай собак Джойса. Они хорошо шли и догнали нас. Слышно голос Джойса, спрашивающего время. Он шёл с полной загрузкой. Мы договорились идти „поочерёдно“ от Блаф (Minna Bluff, выступающий материковый хребет, прим. пер. ) и он согласился. Когда встали в 6.30 вечера его лагерь был виден примерно в трёх милях впереди. Около 8 часов вечера, после хуша, вышли и дошли до лагеря Джойса в 1 час ночи. Собаки хорошо тянули, видя лагерь впереди, но когда мы достигли его, идти дальше они не собирались. После недолгих уговоров и борьбы мы вышли, но не надолго. Эта стартовая возня страшная работа. Мы толкаем тяжело нагруженные сани, одновременно понукая собак. Если они не тянут вместе с нами, это бесполезно. Когда сдвигаем сани, то мучаемся неизвестностью, на каком снежном склоне вновь остановимся, это происходит часто. Передвижение на санях реально тяжёлая работа, но мы идём вперёд.»

2 февраля поверхность стала лучше, и партия покрыла шесть миль без челночинья. Они разбили лагерь на раскисшем снегу и, когда на следующий день вышли, то два часа перетаскивали груз на сто пятьдесят ярдов. Затем вышли на след Джойса и пошлось лучше. Макинтош догнал Джойса утром 4 февраля и пошёл дальше, его партия пробивала путь в течение следующего перехода. Ночью 4-го они покрыли десять миль. Одна собака на марше « откинулась », и Макинтош упоминает, что намеревался увеличить собачьи рационы. Поверхность стала жёстче, и ночью 5 февраля Макинтош покрыл одиннадцать миль двадцать пять ярдов, но финишировал с двумя собаками на санях. Джойс шёл днём, так что партии проходили мимо друг друга каждый день.

10 февраля с юга налетела метель, и партии оставались в палатках на протяжении суток. Погода успокоилась утром следующего дня, и в 11 часов Макинтош разбил лагерь рядом с лагерем Джойса и приступил к перегруппировке партий. Одна из его собак умерла 9-го, несколько других не могли больше тянуть. Он решил взять лучших собак из двух упряжек и продолжать поход вместе с Джойсом и Уайлдом, в то время как Смит, Джек и Гейз отправлялись обратно к Хат-Пойнт с оставшимися собаками. Это потребовало корректировки загрузки саней, дабы обеспечить достаточный запас провизии для складов. У Макинтоша было восемь собак и пять у Смита. В этом месте был заложен склад с топливом и построен гурий с бамбуковым шестом, возвышающимся над ним на десять футов. Внесённые коррективы позволили идти в лучшем темпе. Смит повернул назад, а партия Макинтоша продвигалась довольно быстро, собаки были в состоянии тащить сани без помощи людей. Каждый час партия возводила снежные пирамиды как указатели пути к складу и маркировку для обратного похода. Очередная вьюга задержала мужчин 13 февраля и они с дискомфортом, вызванным низкой температурой, провели время в своих спальных мешках.

В течение последующих дней партия пробиралась вперёд. В зависимости от состояния снега и погоды они покрывали от пяти до двенадцати миль в день. Регулярно строили пирамиды и сверяли маршрут, ориентируясь на горы на западе. Собаки тянули груз довольно хорошо. В полдень 20 февраля партия достигла 80 градуса южной широты. Макинтош надеялся найти место под склад рядом со складом капитана Скотта, но никаких его следов не обнаружил. Поверхность была очень неровной, и по этой причине заложенный склад назвали «Склад Скалистые Горы». Его поместили в большой гурий, а под прямыми углами к складу в качестве указателя для материковой партии, построили небольшие пирамиды. « Как только позавтракали, написал Макинтош на следующий день, Джойс и Уайлд отправились на восток с пустыми санями и собаками выложить через каждую милю пирамиды и место под сигнальные флаги. На внешнем гурии установили большой флаг и оставили записку, указывающую положение склада. Я остался, чтобы измерить углы и зафиксировать наше положение теодолитом. Этим утром температура была очень низкой, и работа с теодолитом оказалась не слишком тёплой для пальцев. Мои усы примерзали к металлу, пока я брал горизонт. Через пять часов путешественники вернулись. Они прошли миль десять, пять туда и пять обратно. Во второй половине дня мы закончили гурий, который построили высотой в восемь футов. Это солидной площади возвышение должно хорошо выдержать выветривание, а сверху мы установили бамбуковый шест с флагом, сделав общую высоту двадцать пять футов. Во время строительства гурия было тепло, но потом по десять минут приходилось оттаивать лёд на наши бородах. Завтра мы надеемся выложить пирамиды к западу, а затем взять курс на Блаф. »

Ночью погода вновь испортилась. Буран продержал мужиков в спальниках на протяжении 21 февраля, и продолжался до полудня 23-го, когда Макинтош и Джойс попытались выложить гурии к западу. Они обнаружили, что за время бури умерли две собаки и теперь в живых оставались только семь. Макинтош и Джойс прошли полторы мили к западу и построили пирамиду, но видимость была столь скверной, что они не посчитали разумным идти дальше. Было ничего не видно далее сотни ярдов, и палатка вскоре исчезла из виду. Они вернулись в лагерь и оставались там до утра 24 февраля, когда начали обратный путь сквозь падавший снег. «Мы отошли от лагеря» пишет Макинтош , «но как только прошли около четырёх сотен ярдов, туман стал настолько плотным, что мы едва могли разглядеть собственную вытянутую руку, поэтому мы снова поставили палатку и теперь сидим внутри, надеясь, что погода прояснится. Мы возвращаемся только с десятидневным запасом продовольствия, и это на всех сильно давит. Эти задержки реально бесят. Бедные собаки голодны, они едят постромки и ремни. Мы не можем дать им ничего более, кроме их пайки по три галеты каждой, мы и сами на голых пайках, но я уверен, что им требуется больше, чем один фунт в день. Это то, что они получают сейчас… После обеда немного прояснилось, но видимость очень плохая. Мы решили поднажать. Фантастика идти при таком свете. Нет контраста или очертаний, небо и поверхность одинаковы и мы не можем различить неровности, с которыми сталкиваемся с катастрофическими результатами. Мы дошли до нашего первого внешнего гурия. Это было замечательно. После прохождения второго гурия все следующие оказались скрыты, поэтому мы вынуждены стать лагерем, покрыв 4 мили 703 ярда. Собаки, испытывая муки голода, жрут всё, что видят. Они сожрут всё, кроме, разве что, верёвки. Если бы не эти бестолковые три дня, мы, возможно, смогли бы дать им хорошую еду на складе Блаф, но теперь это невозможно. Сильно снежит…».