Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Украшение из полированной ракушки с нанесенным на ней рисунком. Острова Санта-Крус

люди с «Санта-Каталины» попали в засаду, и трое из них были ранены. Менданья прибегнул к уже проверенным услугам Манрике и приказал ему с тридцатью солдатами учинить резню в деревне Малопе, разорить ее и поджечь. Манрике выполнил задание с обычной для него жестокостью. Но жертвами оказались ни в чем не повинные люди: на испанцев напали представители соседнего племени, от чьих набегов страдали также и люди Малопе. Но Манрике продолжал мародерствовать.

А на берегу острова, названного Менданьей Санта-Крус, где только что было начато строительство поселения, тоже происходили неприятные вещи. Тенистые леса у Байя де Грасьоса, ласковой бухты, где, по сообщению Кироса, бродят незлобивые островитяне с красными цветами в волосах, заботливо возделывающие культурные посадки и готовые помочь в строительстве хижин, ни в коей мере не могли охладить головы Манрике и его приспешников. Они требовали, чтобы Менданья доставил их наконец на обещанные острова, ибо земля, на которую они поначалу с таким энтузиазмом высадились, перестала их интересовать. Люди разделились на две группы. Одни объединились на кораблях вокруг аделантадо, другие — на берегу вокруг Манрике. Кирос, проявив подлинное мужество, сошел на берег для переговоров с недовольными и попытался напомнить им, что все великие начинания рождались в муках и никто не должен думать, что алмазы и изумруды только того и дожидаются, чтобы их подняли. Напрасный труд! Теперь люди Манрике пожелали плыть в Манилу, ибо там по крайней мере найдется место для христиан.

Викарий отслужил мессу в только что возведенной капелле, но проповедь, как и слова первого кормчего, не имела результата. По возвращении на флагманский корабль он сообщил Менданье, что упрямцы только и ждут удобной минуты, чтобы всех их убить. Но следующей жертвой оказались не европейцы, а Малопе. Зачем убили вождя, несколько дней назад защитившего Кироса и других испанцев от мести местных воинов, не поддается объяснению. Менданья, болевший в это время малярией, хотел задержать банду убийц, но не успел. Тогда он вместе с братьями жены и несколькими членами команды захватил Манрике врасплох. Один удар кинжалом пришелся тому в лицо, другой — в спину. «О, дайте мне время для исповеди!» — взмолился умирающий, но исповедаться ему не разрешили. Дон Педро Мерино Манрике ушел в царство теней без покаяния и отпущения грехов. Та же участь постигла его лучшего друга и еще одного человека, принимавшего участие в убийстве Малопе. Истинного убийцу поймали позже. На него пока лишь надели колодки, так как Кирос и викарий были заняты, взывая один к разуму, другой к богу, усмирением тех, кто, мечтая о мести и размахивая королевскими штандартами и обнаженными мечами с криками «Да здравствует король! Смерть предателям!», рыскали в поисках жертв. Кирос, проявляя изощренную хитрость, передал островитянам головы убитых испанцев в качестве искупления за смерть вождя. Убийца Малопе умер через несколько дней, как говорят, от отчаяния.

Не надо ставить островитянам в вину то, что они не удовлетворились ни смертью убийцы, ни головой друга Манрике, которую им передали. Они неоднократно нападали на лагерь, но справедливость избрала другое оружие: испанские ряды начала косить малярия. Сотрясаемый приступами лихорадки Менданья своей последней волей объявил донью Изабеллу губернаторшей колонии, а шурина дона Лоренцо Баррето-адмиралом. Тем временем стали множиться дурные предзнаменования. В ночь на 17 октября луна взошла частично затемненная, а 18 октября 1595 года, шепча молитвы, «аделантадо покинул земную жизнь, на чем и закончилось дело, к которому он так страстно и так долго стремился». В тот же день Альваро Менданью де Нейру понесли к могиле со всеми почестями, какие только можно было оказать.

Фигурка предка. Острова Санта-Крус

Восемь дворян несли гроб, обернутый черной материей, глухие удары барабанов, покрытых траурным крепом, определяли ритм шагов, солдаты взяли оружие на караул. Упрямый мечтатель о Южном континенте, чьи дела редко совпадали с его идеалами, навеки предстал перед судом историков и лишь на время был предан меланезийской земле.

Дальнейшая история поселения на Санта-Крус — это хроника смертей (почти пятьдесят колонистов никогда уже больше не покинули остров) и постоянная угроза со стороны островитян. Правда, их атаки становились все реже и реже с тех пор, как деревни в округе были разорены, но испанцы лишили себя тем самым возможности пополнять запасы провизии. Викарий самоотверженно занялся лечением больных, но вряд ли он мог облегчить их страдания. Распространяемые в лагере слухи, что лихорадка — это кара божья за все свершенные мерзости, возникли, конечно, не без его участия. Очень скоро он стал настаивать на том, что необходимо покинуть остров, но затем тоже заболел. 2 ноября умер дон Лоренцо Баррето, через пять дней — викарий. Теперь и Кирос, раньше предлагавший остаться, был согласен с отплытием. И снова те, кто еще могли носить оружие, напали на деревни, чтобы запастись продуктами питания. Однажды их повел сам Кирос и приказал разгонять островитян только холостыми выстрелами. Пустая затея для той толпы, которой он командовал. Погибли люди, были сожжены посевы, разорены дома. Как-то мародеры убили сто двадцать свиней только для того, чтобы взять с собой несколько штук. 18 ноября 1595 года существование испанской колонии на острове Санта-Крус прекратилось. В трюме «Сан-Херонимо» находился извлеченный из земли гроб с телом Альваро Менданьи де Нейры. Он сопровождал уход испанцев из Меланезии.

Деревня на одном из островов Санта-Крус. Литография XIX века

Теперь цель плавания — Манила. Там корабли приведут в порядок, наберут новые команды, чтобы снова отправиться на поиски Соломоновых островов. Кирос очень удручен жалким состоянием судов, большой урон которым нанесли черви-древоточцы, эти термиты моря; точно так же непрочны паруса и тысячи раз плетеные-иереплетеные канаты. Все это, вместе взятое, не дало осуществиться его желанию исследовать такую близкую Новую Гвинею. Более того: «Норма продуктов, выдаваемых в день, составляла полфунта муки, из которой замешивали на морской воде тесто и выпекали в горячей золе [хлеб]; пол-квартилло [1/2 литра] воды, где было полно тараканов, из-за чего вода становилась противной и зловонной. Тяжелые страдания, разобщенность чувств и стремлений не способствовали возникновению атмосферы товарищества. Достаточно упомянуть жуткие гнойные язвы и нарывы, появившиеся на ногах — круюм только скорбь, стоны, голод, немощность, смерть… Не проходило и дня, чтобы за борт не выбрасывались один-два трупа; бывали дни, когда их число достигало трех-четырех. Дошло до того, что нам стало невероятно трудно поднимать мертвых с палубы».