Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Ритуальное святилище и скульптурные изображения Тики на острове Яуку-Хива (Маркизские острова). Рисунок начала XIX века

По сравнению с книгой Мелвилла записки о плавании Менданьи — это чтение, вызывающее неприятное чувство. На второй день пребывания у островов Манрике с двадцатью солдатами отправился на остров Санта-Кристина, чтобы подыскать подходящее место для якорной стоянки и найти питьевую воду. Когда его по пути к берегу окружили любопытные островитяне в лодках, он открыл огонь, найдя при этом цель, показавшуюся ему наиболее притягательной: мужчину, пытавшегося прикрыть руками своего ребенка.

«Первый кормчий [Кирос] сказал ему, что он сожалеет, что тот не выстрелил в воздух. Но солдат ответил, что вынужден был так поступить, дабы не утратить славу хорошего стрелка. Чем это ему поможет, возразил первый кормчий, если он, будучи прославленным стрелком, попадет в ад?»

Ходуля с Маркизских островов. (Бег на ходулях был одним из видов упражнений в церемониальных военных играх)

Менданья после происшествия хотел немедленно продолжить плавание к Соломоновым островам, но потом решил остаться, чтобы взять на борт свежую провизию. Он сошел на берег, торжественно вступил во владение островами и посеял около близлежащего поселка кукурузу. Были водружены три креста — не во имя ли спасения душ тех трех островитян, чьи трупы Манрике приказал повесить на реях «Сан-Херонимо»? Хотя островитяне были довольно далеки от идей гуманизма, тем не менее их должна была ужаснуть извращенная тяга испанцев к убийству, основанная на сомнительном принципе дозволенности резать язычников, словно скот. Когда испанцы 5 августа снялись с якоря, символы христианской веры, оставленные на берегу, оказались обагренными кровью почти двухсот жителей Маркизских островов. Все сложилось именно так, как предсказывал Кирос: «под знаком счастья, обнадеживающих ожиданий, многих неожиданностей и на страх туземцам». Несовершенство навигационных приборов и недостаток географических знаний в ту эпоху предохранили островитян еще на полтора столетия от подобных кровавых визитов.

В дальнейшем маршрут плавания проходил вдоль десятого градуса южной широты, у небольших атоллов делались остановки: «В воскресенье, 20 августа, сумерки застали нас у четырех маленьких и низких островов с песчаными пляжами, поросшими пальмами и другими деревьями». Менданья сначала хотел сойти на берег, но потом уступил «просьбам викария». Не хочет ли тот предотвратить ненужные страдания, ожидающие островитян? Дальнейшие действия викария подтвердили это. Остров Сан-Бернардо (Пукапука?), ибо 20 августа день именно этого святого, остался позади, на него не высаживались. То же самое произошло у скудного заброшенного острова Солитария (Ниулакита?). Затем дни слились в сплошном однообразии. Голубая пустыня от горизонта до горизонта, неопределенность, голод, возмущение. В надежде скоро доплыть до Соломоновых островов продукты расходовали неэкономно, поэтому теперь не хватало воды и дров. На «Санта-Исабель» матросы ободрали деревянную обшивку надстроек, чтобы из остатков муки испечь лепешки. Кироса упрекали в том, что он потерял всякую ориентировку. Все те, кто имели когда-то власть и почести, спрятались теперь за спины матросов, солдат, поселенцев, возложив на них основные тяготы пути. Однако опасения испанцев, хотя и основанные на печальном опыте, приобретенном в Перу, на сей раз совершенно напрасны — Менданья знает, что до Соломоновых островов рукой подать, но, по сообщению Кироса, его очень удручают выдвинутые против него обвинения.

Воинская палица Маркизские острова

7 сентября все кругом заволокло туманом, и в течение следующей ночи связь между кораблями поддерживалась только факельными сигналами. И все-таки, когда наступил рассвет, обнаружилось, что исчезла «Санта-Исабель». Каравеллу так больше и не увидели. Перед людьми на трех оставшихся кораблях предстала величественная картина: вулкан, достигающий почти семисотметровой высоты, окутанный густо-черной пеленой дыма и «встающий, словно сахарная голова, прямо из моря». До высоты двухсот метров потоки лавы уничтожили на склонах всю растительность, а ниже до самого берега простирались темные влажные леса.

Когда флотилия приблизилась к берегу, от него отделилось с полсотни маленьких лодок с балансирами. Сидящие в них люди были «чернокожими, кое-кто имел темно-коричневый цвет кожи, волосы у них были вьющиеся, у многих белого, красного и других цветов-конечно, крашеные… Зубы у них тоже выкрашены в красный цвет. Тела были кое-где прикрыты тканью и сплошь разрисованы линиями более темными, чем кожа… на шее у них висели бусы из косточек и рыбьих зубов; много-много пластинок из перламутра, больших и маленьких, украшали различные части тела». Вьющиеся выкрашенные волосы, зубы, изменившие цвет от жевания бетеля, линии, которые, скорее всего, были шрамами, а не рисунками, перламутровые пластинки — все это Менданья уже видел тридцать лет назад. Он был уверен, что находится совсем близко к цели, стал выкрикивать островитянам слова на диалекте Соломоновых островов и был очень разочарован, когда выяснилось, что его не понимают. (Испанцы были на юго-востоке Меланезии, всего в двухстах пятидесяти милях от Соломоновых островов.) И это не единственное недоразумение. Люди в лодках схватили луки и, хотя они попадали только в паруса и борта, испанцы не упустили возможности пустить в ход свое куда более эффективное оружие: «Кое-кто был убит, многие ранены, и все, полные страха, обратились в бегство».

В поисках «Санта-Исабель» «Санта-Каталина» поплыла вокруг острова, но альмиранту не нашли. Менданья решил основать на этом острове поселение и построить церковь. Если он думал, что работа успокоит возбужденные умы, то он глубоко ошибался. Его спутников могло утешить только золото, а его здесь не было и в помине. Страсти накалялись, как пламя в жерле вулкана, который буквально через несколько дней начал извергаться, — эффектная декорация к событиям, происходившим в лагере испанцев. Там появился Малопе, миролюбивый вождь одной из окрестных деревень. Произошло знакомство с Менданьсй. сопровождавшееся взаимными заверениями в дружбе. Но, как оказалось, союз этот ничего не значил, так как искатели приключений предпочитали «радости резни» 50 50 Кирос писал в своем дневнике: <���Солдат раздражало миролюбие туземцев, они выискивали какой-нибудь повод нарушить мир и начать резню». . По пути к водоему