Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Таков распорядок дня на Таити. Автор цитированной работы не упустил случая сослаться в одной из своих сносок на Монтескье, утверждавшего, что подобная праздность определяется климатом. Но он не разделяет вывода Монтескье относительно того, что человек «по нравственным причинам» должен преодолевать подобную инертность. Склонность к преувеличению ведет даже к фальсификации. В опубликованной в том же 1783 году книге одной французской писательницы утверждается (по-видимому, на основании информации, полученной от знатного таитянина), что островитяне якобы не имеют никакого оружия и, если умирают естественной смертью, превращаются в зверей. Наглядным примером такого рода преувеличений являются публикации подобных сведений в этнографических изданиях прошлого века. В отчете о плавании Лангсдорфа помещена гравюра, изображающая воина с Нуку-Хива, держащего в руке человеческую голову в качестве трофея. В других изданиях это изображение дается уже с подробнейшими деталями. На самом деле в руках у жителя Маркизских островов самый безобидный предмет — сосуд из тыквы.

Граждане эпохи Просвещения, молодые участники литературного движения «Буря и натиск» 104 104 Литературное движение в Германии в 1770-х годах, участниками которого были, в частности, Гёте и Вагнер. , оказавшиеся вне общественных отношений тогдашней Европы и уставшие от бремени цивилизации-все они хотели видеть жизнь именно такой. Широкое распространение получил утопизм «Счастливых островов» и «Благородных дикарей». Его защитников и сторонников становилось все больше. Остается только удивляться, почему во внимание не принимались описания поистине дикого положения вещей, существовавшего в Полинезии. В отчетах Джеймса Кука (правда, первые два тома в какой-то мере были фальсифицированы издателем), Форстера, занимавшегося к тому же переводами соответствующих трудов, Крузенштерна, а также многих других мореплавателей описывается не одна только идиллия, якобы царившая на голубых просторах океана. В них говорится также о принесении людей в жертву, об убийстве детей, охоте за черепами, каннибализме и социальном порядке, который скорее обрекал человека на покорность, чем побуждал его овладевать силами природы и формировать свою историю. Восторженное преклонение перед островными порядками не уберегло ни европейцев, ни жителей Океании от нанесенного им ущерба и вреда. Правда, оно породило более глубокий этнографический интерес, под влиянием которого понятие «дикари» сменилось сформулированным Иоганном Готфридом Гердером 105 105 Немецкий философ, гуманист, литературовед и просветитель, друг Гёте, идейный вождь «Бури и натиска» (1744–1803). Его философские идеи получит развитие у Л. Фейербаха, а эстетические у И. Канта и И. М. Карамзина. понятием «первобытные народы». Позднее оно, по всей вероятности, в какой-то мере сдержало наступление колонизаторов. Идеалистически рассматривая общественные формы Океании и выступая против их ликвидации, сторонники этих форм не поняли причин, неудержимо подрывавших их основы: не столько жестокость незваных белых пришельцев, сколько бисер и ситец, металлические инструменты и паровые машины.

Еще более недолговечной оказалась идеализация жизни на островах Океании в изобразительном искусстве, особенно в том его направлении, представителем которого был английский художник Уильям Ходжес, принимавший участие во втором кругосветном плавании Джеймса Кука. Под влиянием очень модной в то время пейзажной живописи в стиле барокко, а также представлений об идеале, стилизованных в соответствии с нормами античного искусства, Ходжес рисовал островитян на фоне идиллического пейзажа, одетых в пышные одежды и нередко имевших греческий профиль. Даже на картинах с драматическим содержанием, как, например, на картине, изображающей корабль «Резолюшн» у побережья Новой Зеландии среди рифов и бушующего моря, он не мог отказаться от использования эллинистических образов, модели для которых ему было исключительно трудно найти среди местных маори. Противоречие, существовавшее в Европе между преобладавшими там взглядами на искусство и требованиями реалистического отображения действительности, которое позволяло бы давать научное толкование картины, довольно скоро было решено в пользу последнего. Кроме того, независимость художников, принимавших участие в плаваниях в Южное море, была весьма относительной: как правило, им приходилось считаться с желаниями заказчиков. Литографии художника Луи Шори (он принимал участие в кругосветном плавании Отто Коцебу в 1815–1818 годах) свидетельствуют о том, что точное отображение действительности-отнюдь не помеха индивидуальной манере исполнения. Разумеется, верность в передаче деталей не единственный критерий оценки работы художника. И все же именно на этих художниках лежала особая ответственность, поскольку можно было лишь гадать, как долго еще продлится изображенный ими уклад жизни.

«Счастливые океанийцы». Иллюстрация XIX века

0 том, что Ходжес осознавал эту ответственность, свидетельствуют многие его рисунки. Вряд ли было бы верным впечатление, что искусство и литература в Европе и Северной Америке, а также те, кто занимался ими, якобы не доросли до нынешнего понимания положения вещей. Или что самые поверхностные «работы, имеющие отношение к Южному морю», — детища последнего десятилетия прошлого и первого десятилетия текущего столетия. Если бы это было так, значит Поля Гогена заставила написать его таитянские картины лишь тоска по самобытности, далекой от действительности. Но ведь глядя на его картины, нельзя не вспомнить ту страстность, с какой Гоген нападал на колониальную администрацию и духовенство Таити. Кроме того, следует назвать таких писателей, как Герман Мелвилл и Роберт Стивенсон, для которых Южное море было больше, чем просто экзотический фон, каким его порой изображали Джек Лондон и Фридрих Герштеккер. 106 106 Немецкий путешественник по Северной Америке и Египту, этнограф и романист (1816–1872). Многие его произведения переводились на русский язык на рубеже прошлого и нынешнего веков. Судьба художников, надеявшихся на то, что в Океании их ждет ничем не обремененная, «естественная» жизнь, весьма поучительна, и это нужно так или иначе учитывать. Ведь в конечном счете все они были разочарованы.

В июне 1894 года смертельно больной Стивенсон, прибывший на Самоа в надежде поправиться, писал своей кузине: «Здесь невозможно жить, болезненно не воспринимая последствий ужасной безалаберности и бесхозяйственности белых. Я пытался стоять в стороне и безучастно наблюдать, но это оказалось выше моих сил… Все это мешает мне работать и показывает мне отвратительное лицо этого мира». И Стивенсон прилагает все усилия для того, чтобы заключить мир между враждующими племенами и заклеймить позором последствия проведения в жизнь колониальной налоговой политики.