Борис Лавров - Первая Ленская

Велики и его притоки — Ангара, Подкаменная Тунгуска, Нижняя Тунгуска, Турухан и др.

Правые его берега возвышенны, левые низменны. По-этому правые его притоки быстры и порожисты, левые же спокойны, широки и часто меняют русла. От старых русел остаются многочисленные озера и протоки.

С высоты самолета прекрасно видна долина Енисея, эта, по выражению Нансена, «страна будущего». Густые леса столпились широкой полосой по обе стороны реки. Отчетливо выделяются красноватые стволы сосен.

Ель, пихта, лиственница с трудом различимы на общем ковре, сотканном из разнообразных зеленых оттенков.

Местами идут березняки и осинники. Ближе к реке леса прерываются иногда луговыми пространствами. Сейчас они, вблизи редких деревенек, уже скошены и сложены в маленькие кучки — копны. Дальше на восток и на запад, за зоной лесов, виднеются ржавые пятна болот и озер. На них лишь изредка виднеются чахлые одиночные стволы лиственниц. Самолет идет прямой дорогой на север. Он то режет мысы, удаляясь в тайгу, то идет над самым руслом Енисея. Под нами проходят заросли леса, острова, пески и небольшие поселки. Однако в этой обычной северной картине уже есть и признаки начавшегося оживления. Внизу виднеется Придвинская судостроительная верфь. Не более трех лет назад здесь была та же тайга, которая видна кругом. Теперь там поселок с 5 тысячами человек. Оттуда выходят те громадные баржи, которые плавают теперь на вольном плесе Енисея в длинных караванах, медленно идущих с грузами на север.

Мой сосед по кабине, художник Рыбников, изумленно показывает то на одно, то на другое поразившее его пятно. Ярким зеленым пятном выделился Ярцевский совхоз. Здесь в царское время была небольшая деревушка Ярцево. Теперь около нее раскинулся большой совхоз с посевом в две тысячи гектаров. Под его влиянием организовался здесь колхоз, который также занялся огородами и посевами. Северное земледелие сделало большой шаг вперед.

В закрытой кабине самолета гул мотора не заглушает речи. Поэтому можно разговаривать не только записками, но и несколько повышая голос.

— Это что там внизу? — то и дело спрашивает сосед.

Под нами прошла река Кае. Видно, как в ее устьи скопились большие неуклюжие плоты леса, готовые к отплытию к далекой Игарке. Это тоже «разбуженный Север». Совсем недавно здесь стояла непроходимая тайга.

Теперь в этом районе выросли крупные поселки. Енисей никогда не видел сплава древесины на своем русле. Сибиряки не верили в его возможность. Теперь сотнями тысяч кубометров плывет лес к лесопильным заводам Севера.

Причудливыми, извилистыми зигзагами прорезают тайгу небольшие речки. Они без имени, потому что к большинству из них еще не подошел человек.

Художник Рыбников — давнишний путешественник по европейскому Северу. Побывал он в далеком Онежском районе, был в Карелии. Теперь его потянуло на необжитый азиатский Север. Во время полета он то и дело делает наброски эскизов в свой путевой блокнот.

Погода не совсем благоприятна для полета. В этом году стоит холодное, пасмурное лето. Аэроплан нередко проходит сквозь густые заряды тумана или дождя. Затем он вновь вырывается на солнце. Тогда около крыльев самолета появляются круги радуги.

— Неудобно как-то и зарисовывать это. Не поверят,— сомневается художник.

Остановка намечена около Подкаменной Тунгуски, где самолет должен взять бензин. Скоро она сверкнула своей длинной темной полосой, резко отличаясь по цвету воды от Енисея. Вслед за этим у ее устья показалась и деревня, носящая то же имя. Она стоит на правом берегу реки. Около берега приткнулись лодки, начиная от крупной грузовой «илимки» и кончая легкой «веткой», на которой плавать можно только одному человеку, и притом с большой сноровкой. Для каждого нового ездока на ней купанье почти обязательно. На берегу развешаны сети и стоит несколько чумов племени кето, или, как их раньше называли, енисейских остяков.

Самолет, сделав крутой вираж, опускается на воды Тунгуски. Появляется приятное ощущение тишины. Гул мотора, хотя и заглушённый, порядочно надоел. Небольшой пробег по воде, и поплавки самолета Упираются в гальку берега. Можно сходить в деревню, повидать старых знакомых и «наладить» чай, чтобы восстановит!, силы для дальнейшего полета. К нам подходят владельцы чумов. Хотя они и привыкли уже к виду аэроплана, но каждый раз самолет доставляет им новое развлечение. На фоне однообразия жизни его прилет — все-таки событие. Это довольно рослые и крепкие люди. С бесстрастными лицами, не вынимая трубок изо рта, они здороваются с нами, протягивая огрубевшие, твердые руки.

— Здорово, здорово… Хорошо летит, долго летит, — выражают они свое удовольствие на своеобразном русском языке.

На этот раз с ними несколько женщин и дети. В привязанной лодке видны головы двух крупных ездовых собак.

— В интеграл рыбу сдавал, — объясняют они свое присутствие. — Товар в лавке брал, живем хорошо…

Видно, что теперь они живут неплохо. Советская власть возродила это угасавшее племя. Обложенные ранее тяжелым налогом, теснимые царскими чиновниками и кулаками, они старались уйти как можно дальше от встреч с начальством. Находясь в вечном долгу у спекулянтов и торговцев, спаиваемые водкой, они потеряли всякую надежду на лучшую жизнь.

Памятная книжка Енисейской губернии за 1889 год так рисовала их положение: «Караконско-остяцкая орда сидит у запоров речек в ямах или в убогих чумах, почти голая и нередко голодная, питаясь только рыбой. Нередко в этой орде бывают случаи людоедства. Значительная часть остяцкого Байхинского рода, проживая в плохих чумах, представляет жалких нищих, пропитывающихся милостыней».

Это никого не беспокоило.

«В чем дело? Низшая раса! Она вымирает, это естественно…»— таково было мнение представителей «высшей» расы, создававших себе богатства самой дикой эксплоата-цией народов Севера.

Теперь не то! Социалистическая революция показала и племени кето путь к новой жизни.

— Однако мы скоро поедем. Полетит аэроплан, и поедем,— торопятся они.

У них несложный, но чрезвычайно приспособленный к обстановке «мотор». Это — две собаки, которые сейчас спят в лодке. Нагруженную лодку они свободно тянут против течения, умело обегая крупные камни и переплывая встречные ручьи. Мы поднимаемся на приподнятый берег, в самую деревушку. Местоположение прекрасное. Редко можно найти на Севере такой красивый и привлекательный вид. Деревушка стоит на мысу, образованном слиянием рек Подкамешюй Тунгуски и Енисея. Позади и напротив ее раскинулись красивые таежные леса. На открытых пространствах растет хороший травяной покров, откуда глядят разнообразные цветы Севера.