Борис Лавров - Первая Ленская

Под нами виднелась узкая лента воды. Она шла по направлению к мысу Молотова, куда мы хотели лететь с Линделем еще в июне. Такая же узкая полоса шла на юг, вдоль береговой линии Северной Земли.

Радиограмма с «Ермака», принятая на самолете, говорила об изменении направления льдов. Около мыса Челюскина было садиться безопаснее, чем на мысе Стерлигова – промежуточной станции между Северной Землей и островом Диксон.

Самолет изменил курс и пошел к мысу Челюскина. Подошли к хорошо знакомому мысу Гамарника. Там нет и в помине припая. Везде темная вода, прерываемая кое-где небольшим скоплением ледяных полей. Дальше пролив Шокальского. Вся его западная половина свободна ото льда. Пролив Вилькицкого покрыт редкими ледяными полями.

Через три часа перед нами вырос знакомый берег мыса Челюскина. Он стал неузнаваем. Высилось много новых хороших зданий. Старый дом выглядел еще неуютнее и ниже.

К снизившемуся самолету подошла шлюпка с стоявшего на рейде «Сибирякова». В шлюпке – капитан Хлебников, с которым шли мы в походе 1-й Ленской экспедиции. Это один из лучших ледовых капитанов.

Команда «Сибирякова» бережно вынесла Мировича. Удивительно, как перенес он это тяжелое для него путешествие. Потом за шиворот вытащили собак, совсем растерявшихся от неожиданной перемены местности и положения.

– Остались на зимовке и ваши кошки, – соболезнует подошедшей товарищу Демме кто-то из команды «Сибирякова!».

– Нет… кошки здесь…

Из приоткрытого чемодана несется заглушённое мяуканье.

– Лучше бы вместо чемодана с кошками взяли еще одну собаку!

Мирович лежал в чистой светлой каюте «Сибирякова». Перемена обстановки подействовала на него ободряюще.

– Теперь, наверное, увижу свою Украину и свою семью.

Но надежде его не суждено было сбыться. На другой день он умер.

Снова шли мы небольшой группой, как когда-то перед наступлением полярной ночи, готовить могилу близкому товарищу.

Оттаявшая сверху земля позволила приготовить ровную каменную площадку. Бережно поставили на нее открытый гроб. Печально и искренно звучат прощальные речи. Остроухие собаки Северной Земли молчаливым кругом сидят около трупа своего каюра. Казалось, что они тоже прощаются с ним. Залп из винтовок, заунывный похоронный гудок «Сибирякова» – похороны полярника окончены. На ровном пустынном месте поднялся холм, сложенный из черных плоских камней.

– Прощай, Мирович… Постараемся сделать так, чтобы эта первая могила на мысе Челюскина была и последней.

К борту «Сибирякова» подошел «Володарский», успевший за это время еще раз сходить в устье Лены за углем для пароходов 2-й Ленской экспедиции. Он прекрасно выглядит, как будто вышел из ремонта в настоящем порту.

По-прежнему бодро и жизнерадостно выглядят капитан Смагин и вся его команда. Полярная ночь, вторая зимовка словно прошли мимо них.

– Наша программа работ вся выполнена. Остров Самуила заснят, морские знаки на месте. Мортехникум своевременно закончил выпускные экзамены. Советский флот получил семь хорошо подготовленных штурманов и четырнадцать механиков. Комсомольцы собрали гербарий и передали его доктору Диденко.

– А где Урванцев и его группа?

– На «Правде». Только вряд ли он там останется.

Действительно, весь состав зимовки острова Самуила скоро перешел с «Правды» на «Сибирякова».

– Атмосфера там совсем не товарищеская. Не хочется ссориться напоследок.

Пароход «Сталин» давно ушел вместе с «Литке». С запада подходил «Ермак». Он стал для бункеровки около «Володарского».

Весело смеется синоптик В. А. Самойлова:

– Погоду в этом году сделали такую, что можно еще ходить и ходить!

Кругом широко раскинулось водное пространство. Только плавающие, разреженные льдины как бы предупреждают:

– Уходите, пока целы…

Начальник 2-й Ленской экспедиций Орловский – давнишний полярный работник. Вместе с ним мы прокладывали дорогу через Карское море в устья Оби и Енисея. Теперь судьба свели нас на новом этапе работы в Северном Ледовитом океане.

Двумя ленскими экспедициями проторен путь на восток, к устью Лены. Якутская республика имеет теперь наиболее дешевый путь для своих грузов. Безлюдная тайга и тундра скоро оживут и отдадут свои богатства на службу Стране Советов.

«Ермак» дает призывный гудок. На него откликаются стоящие в разных местах пароходы. Они выстраиваются в стройную кильватерную линию, идя на запад, к острову Диксон.

Мыс Челюскина постепенно скрывается вдали. Исчез знак Амундсена, могила Мировича. Только высокая мачта радиостанции и новый ветряк еще долго видны в бинокль на горизонте.

– А все-таки как-то жаль расставаться с этими местами, – задумчиво говорит стоящий рядом Рузов.

– Жаль, – подтверждают и другие зимовщики. Пароходы быстро идут почти по чистой воде. Три дня пролетели незаметно. Показался остров Диксон, оставленный пятнадцать месяцев тому назад. На нем также идет усиленное строительство. Радостными гудками приветствуют его пароходы.

Поход и зимовка 1-й Ленской экспедиции окончились.