Борис Лавров - Первая Ленская

Один раз мы позволили себе роскошь растопить снег в котелке специально для умывания, но каждый день этого делать нельзя, надо беречь бензин.

Маршрут через бухту был очень тяжел. Сани совсем перестали скользить. Они пашут снег своими протертыми местами и потому разрушаются еще быстрее.

Глубокие провалы попадались чаще, чем можно было ожидать. Морской лед неровный – видимо, и здесь он когда-то замерз торосами. Благодаря этому на дне образовались выбоины, налитые теперь водой, и возвышения.

Недалеко от берега гряда больших торосов нам преградила путь. От торосов шел свежий медвежий след. Медведь направлялся в сторону открытой воды. По следам было видно, что он долго ходил по высоким торосам, прежде чем выбрать направление.

Медвежьи следы пришли нам в помощь, мы ступаем по ним и таким образом тратим меньше усилий для своего продвижения.

Но все-таки наши ноги проваливаются глубже, чем ноги медведя. Хорошо у него устроены лапы для таких прогулок!

По медвежьему следу вышли на берег острова Средний.

Сухая узкая полоса прибрежной гальки и песка дали нам приют. Тут же валялось большое бревно плавника с сохранившимися метками архангельского Северолеса. Кругом было порядочное количество и другого плавника. Он, видимо, испытал очень много, прежде чем ему удалось попасть на берег: его бока почти отполированы в некоторых местах, в других же совсем размочалены. Часть плавника свежего происхождения, – вероятно, она приплыла уже с островов Каменева во время постройки зимовки.

Медвежий след нас очень интересует, здесь уже есть смысл поохотиться. От зимовки нас отделяют два-три перехода; в удобное время можно приехать сюда на собаках или лодке за шкурой и мясом.

Специально идти на охоту нам нельзя – надо сначала добраться до зимовки. Но как выйти из затруднения, если медведь будет сам за нами охотиться, придя на дым нашего костре, – это вопрос. Держать вахту? Но тогда не будет настоящего отдыха. Переход может сорваться.

Решили оставить все в прежнем порядке.

– Едва ли медведь нападет на палатку. Кто будет просыпаться, тот будет осматривать горизонт.

Загорелся костер. Устроили очередную сушку одежды и сапог. Пеммикан на этот раз играет роль приправы для банки мясных консервов. Суп нам кажется превосходным.

На снегу мы с удивлением видим целую компанию маленьких черных насекомых. Они прыгают, как блохи, и вообще видом своим напоминают блох. Чувствуют себя они прекрасно. Пробуем устроить на них «охоту». «Блохи» очень увертливы. Несколько экземпляров все-таки у нас в руках, но куда их девать? Вероятно, североземельцы наловили нужное количество, если они представляют какой-либо научный интерес. Для нас же эти «блохи» – неудобный багаж, пусть живут они в своем снегу, вреда от этого никому нет. Мы отпустили их. Я вспоминаю, что на одной из остановок раздавил маленького паучка. Насекомый мир, очевидно, зашевелился. Весна идет в полном объеме. Нам надо торопиться, чтобы успеть попасть на остров Домашний, пока он окружен льдом, а не морем.

26 июня. Пять утра. Штиль. Солнце встало такое прекрасное, каким оно может казаться только на севере. Здесь можно стать солнцепоклонником или огнепоклонником. Приветливее выглядит наш плоский остров, разноцветные блестки горят на торосах. Глаз видит такие далекие горизонты, какие недоступны людям на «большой земле». Весело бегут ручьи, унося последние остатки снега. Виден даже мыс Кржижановского; кажется, что можно проследить все зигзаги нашего пути. Кромка подвижного льда уже недалека. Не более чем в пятнадцати километрах видны сплошные гряды торосов: результат постоянных натисков плавающего льда на неподвижный припай.

Трудно найти такой пароход, который мог бы выдержать это давление.

Под влиянием ли солнца или наступившего упадка сил, но сегодня нет настроения надевать лямку. В голове соблазнительная мысль – не устроить ли сегодня «выходной» день. Место уютное. Можно сходить к припаю по следам медведя. Нет, нельзя идти на такую удочку. Весна идет, по-видимому, дружная, сильная. Чем больше потеряем времени, тем тяжелее будет дорога. И, может быть, около самой цели море поставит нам непреодолимые преграды. Кроме того, прошло уже двенадцать дней, как мы пропали. С выходом на острова Каменева «цена нашим шкурами стала побольше медного пятака», выражаясь словами капитана Смагина. Надо идти, не поддаваясь ни физической, ни душевной слабости. Не надо увлекаться и достигнутыми успехами. В настоящих условиях даже последний шаг может оказаться роковым.

Надеваем лямки и идем посредине Среднего острова. Здесь больше снега, и потому легче идти нашим саням. Дорога идет в гору, снег рыхлый. Прощай, надежда на более легкий путь по островам! Нам то и дело преграждают путь такие же балки и озера, как и на Восточном острове. Больше того, снег часто прерывается голой землей, приходится брать вещи на плечи и переносить их за два раза, а затем снова идти лямками. Так повторяется несколько раз.

Дорога тяжела – это нормально, но сегодня сани почему-то невыносимо плохо идут. Их осмотр показал, что от них требовать больше ничего нельзя: вдоль саней тянется большая трещина; поперечные крепления задерживают снег: он набился в сани в таком количестве, что мы везем больше снега, чем груза. Ледяная корка в некоторых местах вклинилась в трещины и, как плугом, пашет снег. Немудрено, что нам так тяжело. Надо расставаться с санями и частью вещей, теперь это неизбежно.

Быстро перебираем вещи. Оставили тяжелую собачью доху Линделя, магнето, бензиновый бак, еще ряд мелких вещей, все крепко затюковали, спрятали в сухом месте. Остальное разбито на четыре тюка. В общем у нас не более тридцати килограммов вместе с палаткой.

По сравнению с тяжестью саней тюки кажутся нам если не совсем легкими, то во всяком случае приемлемыми. Мы теперь выбираем дорогу и более прямую, и более сухую, это тоже плюс. Скоро ледяное море виднеется с обеих сторон. Начинается узкая полоса острова. Пролив Красной армии покрыт невзломанным льдом, но на нем местами видны торосы. Иногда вскрывается и он, но в редкие годы. Припай со стороны моря становится меньше и меньше, плавучие льды видны совершенно отчетливо.

Скоро остров превратился в узкую груду беспорядочно наваленных камней. Это – остатки разрушившихся известковых пород. Идти по ним неприятно, но легче, чем по льду и воде. Здесь мы имеем право сделать очередной отдых, после чего нужно штурмовать последний остров архипелага.

На карте названия он не имеет. Мы его зовем «Кишкой» за его длину и узость. «Полкишки» мы намерены сегодня пройти. От него нас отделяет очень небольшая бухточка, не имеющая для нас значения, хотя она и полна воды.