Борис Лавров - Первая Ленская

Перед выходом в маршрут взяли по последней паре папирос. Линдель, оказывается, их выкурил дорогой. Теперь он с завистью смотрит, как я отправил в трубку первую папиросу.

– Линдель, продаю одну папиросу.

– Я куплю. Сколько надо?

– Я потерял вчера в воде свой охотничий ножик.

– На пароходе у меня есть еще ножик. Согласен на обмен.

Так состоялась наша сделка. Мы выкурили по последней папиросе.

К сожалению, придя на зимовку, Линдель заявил, что ножик слишком дорогая цена за одну папиросу, и квалифицировал сделку как «кабальную».

Одной папиросы слишком мало. Зная неизбежность кризиса, мы дорогой собрали несколько сортов мха. Не даст ли какой-нибудь из них хотя бы маленькую иллюзию курения?

Закурили. Пахнет жженой тряпкой и больше ничего.

– Попробуем чай. У нас есть запас.

С чаем дело пошло немного лучше, но это конечно слишком плохая и для нас дорогая замена.

После отдыха немедленно двинулись дальше по «Кишке». Остановка намечена у морского знака, это уже рядом с островом Домашним, до него останется тогда всего семь-восемь километров. Мало шансов на хорошую дорогу. Переход на «Кишку» через остров нас не затруднил, он был короток. Воды было только по колено, притом почти без снега, но зато на самом острове мы встретились с жирной красной глиной почти на всем пути. Она так крепко держала ноги, что иногда казалась началом трясины, из которой невозможно выбраться. Тяжелые тюки на плечах уменьшали ловкость движения и утяжеляли ход. Балки здесь глубже, чем на соседних островах, и обильнее наполнены водой.

Немудрено, что через час мы сбросили тюки с плеч и сели на них для десятиминутного отдыха.

Вдали виднелась та же картина: горные ледники на далеком горизонте и ровная поверхность моря по обе стороны от нас. Взломанный лед все ближе и ближе подвигается к острову. Что, если остров Домашний уже в районе взломанного льда?.. Тогда… тогда дело кончится обычной в таких случаях арктической трагедией.

Эта мысль заставляет нас торопиться. Но странное ощущение! Чем дольше мы идем по этой безжизненной стране, тем больше мы привыкаем к мысли об этом возможном конце.

Это тоже логический конец. Мы сделали в Арктике ту работу, которую надо было сделать. Случилась авария, от этого здесь никто не застрахован. Истощение и общий упадок физических сил может положить конец нашей дальнейшей работе. Конечно, мы будем еще бороться до последних сил за другой исход, сдаваться нам рано.

– Аэроплан летит, – вдруг сказал Линдель. Он смотрит на ледник Кржижановского.

Первое чувство, охватившее нас, – разочарование. К чему же мы сделали такой мучительный путь?

Я не вижу аэроплана. Линдель показывает маленькую точку на фоне гор; она быстро приближается к нам. Формой похожа на аэроплан, но шум еще не слышен.

– Московские товарищи действительно хорошие ребята, – продолжает Линдель. – Здесь есть место посадки. Нас увидят.

Мы ожидаем, стоя на возвышенном месте и приготовив все для дымового сигнала.

– Что же. В конце концов, это все-таки хорошо. По крайней мере, завтра будем на мысе Челюскина, а затем выручим наш аэроплан.

Однако что-то медленно подходит к нам «аэроплан»; неужели он возьмет курс сразу на остров Домашний и не заглянет по дороге на этот остров?

Летящая точка в это время вылетела в район какого-то особого освещения. Иллюзия кончилась. Это была большая темная чайка, летевшая над взломанным льдом вдоль излома.

– Дойдем и сами… Помощь невозможна.

Поздно ночью подошли к морскому знаку.

Он стоял на самом высоком изгибе «Кишки». Остров почти под прямым углом уходил от него на норд, затем снова вытягивался на вест еще более тонкой линией.

Знак построен из дерева. Подножье его завалено высокой кучей камней. Наверху знака – деревянные доски. На нем нет никаких пометок. Нам хочется узнать, где наша обетованная земля – остров Домашний – и в каком он положении.

Мы взбираемся на темную груду камней знака, смотрим и ничего не видим на горизонте, кроме бесчисленных торосов, увеличенных рефракцией до всевозможных размеров и форм. Солнце на норд-вест, оно бьет нам прямо в глаза. От этого еще труднее что-либо рассмотреть в этом хаосе.

Остров слился с общим белым фоном.

Момент для наблюдений выбран неудачный. Совершенно бесцельно идти сейчас на зимовку, хотя нас и отделяет от нее только семь-восемь километров.

– Эх, и надоело же ставить палатку и курить чай с мхом, – загрустил Линдель.

Мне это не менее надоело. Все же палатку ставим.

– Может быть, в последний раз!..

27 июня. Четыре часа утра. Число предполагаемое, но утро – бесспорное. Так говорят и компас и солнце. Пора идти на поиски затерянного острова, а на затерянном острове найти маленький, спрятавшийся от всех домик. Там живут четыре человека и двадцать собак, которые уже два года не видели ни одного постороннего человека. Предстоит тяжелый переход по снегу и воде. Не надо брать вещей, они замедлят наш путь. Нам же сегодня нужна быстрота.

Берем с собой оружие и последнюю провизию: две банки консервов, четыре галеты и две плитки шоколада. Палатку оставляем несвернутой. Она должна быть готова к нашему обратному приему. Если мы вернемся к ней, то вернемся уставшими до последней степени. Спускаемся вниз с крутого берега на снег. Сразу же становится видно, что будет тяжелая дорога. Приходится и здесь пробивать двойную корку снега и пресного льда, прежде чем нога упрется в неровный морской лед.

Мы чередуемся для торения дороги. Это экономит расход сил. У нас два перехода: первый около полутора километров – на узкую часть острова «Кишки», и второй, около трех километров, – с «Кишки» на остров Домашний, к зимовке.

Сделанная первая половина пути открывает нам остров Домашний – поразительно неуютный. Он плоский, темно-желтый; со стороны моря к нему вплотную подошли торосы.

Но, конечно, не требованиями эстетики приходится здесь руководствоваться.

Остров найден, и это главное. Значит, скоро «цена на наши шкуры» достигнет нормального уровня.

Узкая «Кишка» встречает нас не очень приветливо. Проваливаясь по пояс в снег, с трудом выбираемся на ее крутые берега.

Наша работа на этот раз щедро вознаграждена. С берега отчетливо видны две мачты радиостанции. Около мачт виден маленький серый домик.

Он стоит, как какой-то нелепый нарост этого плоского острова, жалкий и одинокий на фоне широкого безлюдного пространства.

Это теперь наш «дом» и, может быть, на долгое время, но это и наше спасенье. Мы достигли своей цели, не сделавши ни одной тяжелой ошибки. Опыт предыдущих полярных скитаний оказал нам большую услугу.

Ноги идут торопливее, то по неровной каменистой почве, то по вязкой глине, то по скользким балкам.