Борис Лавров - Первая Ленская

В 1932 году эту экспедицию сменила другая четверка зимовщиков – одна женщина и трое мужчин. Вероятно, впервые в истории Арктики с ними приехали на зимовку три кошки.

Первый год зимовки прошел нормально. Ездили в маршруты к проливу Красной армии, к мысу Кржижановского. Вели метеоработу. Радио аккуратно сообщало ее показатели «большой земле». Охота была неудачной. За зиму поймали несколько тощих песцов и еще меньше убили медведей.

Наступило лето. У зимовщиков пробудилось желание покинуть небольшой домик и вернуться к культурной жизни. Их желание было учтено. На смену им должна была приехать новая группа зимовщиков.

Навигация 1933 года, по ледовым условиям, была очень тяжелой. Пароход «Седов» пытался подойти к зимовке хотя бы с какой-нибудь стороны, но в конце концов вынужден был отступить. Он ушел обратно на остров Диксон, увозя с собой приехавшую смену.

Четверо людей остались на вторую, уже вынужденную зимовку. Они храбро боролись и преодолели упадок настроения. Была составлена новая программа работ на время второй зимовки.

Но обстоятельства продолжали складываться неблагоприятно. Льды прочно обложили остров. Морской зверь, а за ним и медведь откочевали в далекие, неизвестные пространства. Собаки остались без корма. Необходимо было выполнить самую тяжелую для полярников обязанность – перебить часть собак, чтобы на голодном пайке сохранить остальных.

Часть собак была перебита. Из приговоренных к смерти уцелела только одна. Это был Козел, самый мощный пес из всей стаи, с прекрасной шерстью и умными глазами. Он был идеальной полярной собакой. Его хотели убить лишь потому, что на чрезвычайно тяжелой работе он перетер сухожилия на лапах и мог ходить в упряжке только на короткие расстояния.

Когда к нему подошли с винтовками, он глядел на людей такими умными и понимающими глазами, что ни у кого не поднялась рука застрелить его.

– Пусть живет, если не подохнет с голоду…

Весь остаток времени до наступления полярной ночи был посвящен сборке и подвозке плавника для отопления, учету остатка продовольствия, поискам зверя и т. д.

Пришла полярная ночь, и вместе с нею вступила в маленький домик страшная гостья Севера – цинга. Сначала она была не очень заметна. Немного припухли десны, чувствовалась усталость от работы – и только.

Исправно продолжали работать каюр Мирович и метеоролог Зенков, который до прибытия на остров Домашний провел семь лет на Новой Земле. Регулярно слал нужные сведения радист Ивлев.

Длинную полярную ночь скоротали за работой. По вечерам пересказывали друг другу содержание ранее прочитанных книг. Особенно талантливо рассказывал Мирович.

С наступлением весны положение на зимовке ухудшилось. Начальник этого маленького мирка товарищ Демме сообщила на мыс Челюскина, что Мирович уже не может ходить, что у Зенкова прогрессирует опухание десен. Радист Ивлев заболел острым приступом аппендицита. Осталась здорова только она.

Решено было сменить их. На островах Самуила и на мысе Челюскина нашлись добровольцы, которые готовы были проделать тяжелую дорогу и остаться на острове Домашнем.

Но оттуда пришел отказ:

– Зимовка еще может держаться!..

Доктор Ринейский с мыса Челюскина по радио консультировал больных.

Голодные собаки непрерывно дрались между собой. Одна из них съела ремни упряжек вместе с металлическими кольцами и подохла. Другая взбесилась, но ее успели вовремя пристрелить.

С появлением солнца начали показываться медведи. Три зверя подошли к самой зимовке и были убиты. Люди получили свежее мясо – одно из действенных средств против цинги. Больные встали на ноли.

Козел ушел на соседние острова промышлять лемминга. За ним потянулось еще несколько собак. Они немного откормились на этом. Остальных собак подкармливали через день мучной болтушкой и порчеными консервами.

Весна шла дружная и сильная. Дожди и туманы распустили снег на льду и оголили от него острова. Приливно-отливное течение вызвало многочисленные трещины. Где-то далеко от Северной Земли пронесся сильный шторм. До Северной Земли он не дошел. Однако инерция приведенных в движение льдов сказалась и здесь.

Припай был взломан на большом пространстве. Подувший северный ветер отжал его далеко в море. За пятикилометровой полосой льда зачернела на всем горизонте давно невиданная темная вода.

Около трещин в больших количествах появились нерпы. В воде виднелись черные блестящие туловища морских зайцев. В воздухе закружились большие стаи разнообразных чаек.

С морским зверем пришел и медведь. Собаки перестали охотиться за леммингом и, взобравшись на высокое место острова, терпеливо и зорко осматривали ледяное пространство.

Мелькнет между торосами громадное желтоватое туловище, и вся стая с лаем и воем бросается туда. Редкому медведю удавалось уходить от стаи. Подоспевший охотник прекращал борьбу зверя с собаками, укладывая его с одного-двух выстрелов. Лучшим стрелком был метеоролог Зенков.

С весной окрепли люди и собаки. Только Мировичу не принесла весна пользы. Состояние его ухудшилось. Цинга пустила глубокие корни.

12 июня вылетел с мыса Челюскина самолет. Он вез с собой немного антицинготных продуктов. Но уже через день на мысе поняли, что самолет потерпел аварию.

«Надо искать летчиков», – говорили радиограммы Рузова.

Но как могли североземельцы организовать спасательную экспедицию, когда из четырех человек трое были неспособны на более или менее длительное физическое напряжение?

Через пятнадцать дней летчики пришли сами. Теперь в маленькой комнате зимовки на острове Домашнем поселилось уже шесть человек, три кошки и новорожденный котенок.

Четверо «старожилов» имели свою, хотя и небольшую, но плановую нагрузку. Я же и Линдель, невольные «пришельцы», нагрузки не имели. Надо было изобрести ее, так как Арктика не терпит бездельников.

Самолет наш пропал безвозвратно. Гидрологических приборов на зимовке не оказалось. Оставалось одно – охота. Но для постоянной охоты не было самого существенного – сапог. Наши же сапоги во время похода к Северной Земле превратились в лохмотья кожи. Пришлось дисквалифицироваться и превратиться в чернорабочих, тем более что физически мы оба нисколько не были ослаблены.

Чистили территорию зимовки, чистили и собачник, готовя его к сдаче в хорошем виде новым зимовщикам. Иногда выходил на помощь, еле двигая ногами, Мирович.

– Скорее бы приходил пароход… Не доживу…

– Доживешь, батько. Работай.

Но для всех было ясно, что конец приближается к нему с большой быстротой. Однажды, поднявшись на остров к радиомачте, он долго осматривал голую мокрую землю и наконец, найдя удобное место, остановился около него.