Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

Мыс на полуострове Короля Оскара сложен из круто поставленных метаморфических сланцев, достигающих около 10 м высоты над морем. Здесь у мыса гладкая поверхность старого льда уступила место полю молодого с беспорядочным торошением, которое мы обошли, свернув за мысом по узкой косе в ближайший залив, открытый Нансеном и названный им заливом Толля.

Взобраться на берег с тяжелогружеными нартами можно было только после приложения физической силы всех четырех человек и после того как все собаки с обеих нарт были впряжены в одну нарту. На берегу нашли немного плавника и взяли с собой два коротких бревна благодаря чему в лагере, в 5 км к юго-востоку от мыса на берегу залива Толля, мы получили возможность насладиться внеплановой порцией чая. Чай быстро вскипел в медном чайнике на жарком огне разведенного перед палаткой костра и пришелся особенно кстати, так как температура в палатке упала до —20°, а на открытом воздухе было —30°. С понижением температуры затих и ветер. В 4 часа дня дул северный ветер силой 7 м/сек, а к 9 часам вечера сила ветра при —31° не превышала 3 м/сек.

На следующее утро, 27 октября, выехали в 10 часов 30 минут. Термометр показывал в 9 часов утра —34°, небо было ясно, дул легкий северо-западный ветер. По мере приближения к полудню, когда рассеялась мгла, стали ясно различимы берега залива Толля. Они казались изрезанными небольшими фиордами или устьями речек.

Район первой зимовки „Зари“

Из-за снежного покрова исследовать геологическое строение не представилось возможным. В районе нашей палатки тундра имела плоскую и как бы волнообразную поверхность, которую Нансен сравнивал с моренным ландшафтом северной Германии. От ближайшего мыса до нашей стоянки простиралось обнажение метаморфических сланцев, у подножия ко­торого находилась стена фирнового льда. Ровный без торосов лед был и в заливе Толля, но мне не удалось установить его мощность, и поэтому я не мог определить, был ли это вновь образовавшийся лед или он оставался с прошлой зимы. У внешнего края залива к северо-восточному мысу бухты простиралось торосистое поле, вдоль восточного края которого мы шли до полудня на северо-восток (сначала восток-северо-восток, затем северо-северо-восток). Через 2,5 часа, пройдя около 16 км, достигли противоположного берега у мыса, сложенного, как и южный мыс этого залива, из метаморфических сланцев с большими или меньшими включениями пирита. Окраска этих сланцев была в результате выветривания шоколадно-коричневого цвета, между тем как у южного мыса она была совершенно зеленой.

Здесь у мыса взгромоздились торосы. Я решил пересечь сушу и пойти прямо к фиорду Гафнера. На горизонте над косой возвышалась гора, на которую мы взяли направление. Это могла быть только гора Кельха, которая, судя по карте Нансена, находится на южном берегу фиорда Гафнера. От залива Толля до фиорда Гафнера шли по суше целый час, сначала медленно в гору, затем вниз по пологой ложбине. В 2 часа 30 минут дня достигли фиорда Гафнера, а именно его восточной части, как это мною и было намечено.

Освещение, при котором перед нами открылся фиорд Гафнера, поразило нас своей трудноописуемой красотой благодаря северному сиянию — самому величественному из всех небесных явлений. В полдень солнце поднялось до горизонта, но, укрывшись за мглистой пеленой, осветило лишь на короткое время местность. В 2 часа 30 минут дня, когда солнечный диск скрылся за горизонтом, на противоположной стороне засветилась широкая розово-красная дуга, окаймлявшая нижележащий темно-синий сегмент неба. Эта дуга медленно угасала, чтобы уступить место темно-фиолетовой завесе, достигшей полного свечения к 3 часам дня. Эта изумительная по красоте картина наблюдалась на северном небосклоне на высоте около 30° над горизонтом. От ярко окрашенного заднего фона резко отделялся белоснежный ландшафт фиорда. Плоская возвышенность горы Кельха выделялась своей слегка заалевшей, позже нежно-фиолетовой вершиной, на снегу играли самые разнообразные оттенки, соответствовавшие раскраске неба. Вдали можно было различить крутой берег в виде узкой темной полосы.

Теперь надо было найти подходящее место для устройства склада, чтобы на следующее утро приступить к работе. Лучшим грунтом, в котором можно было бы быстро и легко вырыть яму для продовольствия, могло служить поле фирнового льда на откосе ближнего мыса. Захватив подзорную трубу, я отправился с Расторгуевым осмотреть берег. Сначала мы прошли своеобразный мыс из темно-зеленого сланца, вдававшийся в бухту, подобно фортификационному сооружению. Здесь увидели свежий след большого оленя, который шел от берега к морю на южный мыс, пересекая фиорд. Откуда пришел олень? Случайно ли он задержался, отстав от своего стада, перебравшегося на юг, или же здесь зимуют северные олени? А может быть, это животное пришло с острова, расположенного севернее, и оказалось в настоящее время отрезанным от материка полыньями?

На следующем мысе по ту сторону бухты, где у подножия скалы находилось небольшое поле фирнового льда, мы разбили свой пятый лагерь. Завтрашний день, воскресенье 28 октября, должен стать для собак днем отдыха, да и мы хотели бы отоспаться, однако с утра предстояло выполнить большую работу по устройству склада. Нам следовало спешить, так как время года было довольно позднее. В любой день нас могла застигнуть снежная буря, которая может приковать к месту на несколько дней, подобно тому, как это было со мной в 1886 и 1893 гг. Вечером 27 октября небо прояснилось, и северное сияние и звездный мир предстали в своем полном великолепии. В 5 часов дня образовалась на северном горизонте низкая дуга, которая почти достигала созвездия Близнецов (Кастор и Поллукс). Другая, разорванная дуга простиралась на восток. В 8 часов вечера дуга поднялась и превратилась в огненную лучистую колеблющуюся завесу. Завеса разделилась на две части; одна из них свернулась в замкнутое широкое золотое кольцо. В 9 часов несколько сверкающих полос перебросилось от Кастора и Поллукса к Арктуру, и одновременно через зенит протянулись широкие полосы — лучи стремились как бы соединиться по направлению к Кассиопее.

Колчак воспользовался ясным звездным небом для определения широты и долготы нашего местонахождения. Мы трое: помогали ему, освещая теодолит, держа хронометр и записывая наблюдения.

На следующий день проснулись в 9 часов утра, великолепно выспавшись. В 10 часов на окрашенном в оранжевый цвет горизонте еще сверкала яркая Венера. Была мертвенная тишина над бескрайными просторами. Ни звука, ни звериных следов. Я поднялся на скалу, у подножия которой был расположен наш маленький лагерь. Она была сложена из гранита. Такой же крупнозернистый, переходящий местами в гнейс гранит я встречал много раз, начиная от фиорда Миддендорфа. Этот скалистый полуостров поднимается двумя уступами до высоты 15—26 м. Он разделяет направленные к востоку два глубоко врезавшиеся в берег рукава фиорда Гафнера. Северный фиорд, лежащий по ту сторону мыса, казался более глубоким. Я охотно совершил бы рекогносцировочную экскурсию в восточном направлении или на одну из вершин горы Кельха, но это могло оказаться безуспешным ввиду приближения полярной ночи. Дни быстро убывали.