Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

Осенью 1889 г. Расторгуев был командирован с почтой снова в Охотск. В следующем году он совершил путешествие на Камчатку, сопровождая коллектора энтомолога Герца. Оттуда отправился в Охотск за почтой, которую доставил в Якутск. С мая 1891 г. он стал верным спутником И. Д . Черского [39] И. Д . Черский в то время вел исследования в Сибири по поручению Академии наук.— П. В. , который умер в лодке на руках Расторгуева во время плавания по Колыме летом 1892 г. Вернувшись с вдовой Черского в январе 1893 г. в Якутск, он поступил на службу ко мне и проводил меня до Хатанги, оттуда вернулся через Анабару, Лену и Яну в Якутск. После месячного пребывания дома был послан в Охотск, на этот раз с транспортом табака и махорки. Оттуда были отправлены в Якутское губернское управление местными уроженцами четыре нарты беличьих шкурок в качестве налога (ясака). Ввиду того, что за это время рыночная цена на этот мех снизилась и шкурки не соответствовали больше объявленной стоимости, они были отосланы обратно. В апреле 1894 г. Расторгуев прибыл снова в Якутск, где к осени построил собственный дом для своей семьи. Жена его была слабого здоровья. Все дети родились в его отсутствие, и двое из них умерли, не повидав отца. В сентябре 1894 г. он доставил почту в Средне-Колымск и к январю 1895 г. вернулся оттуда в качестве конвоира политических ссыльных.

Весну и первую половину лета он смог провести дома, затем сопровождал горного инженера через Нелькан в Аян и дальше на Охотское море через Джугджурский хребет. К осени вернулся обратно и был назначен в канцелярию губернатора вахмистром. В конце того же 1895 г. получил распоряжение доставить почту в Колымск. На обратном пути должен был По поручению местного исправника сопровождать в Якутск душевнобольного политического ссыльного Янковского. Этот несчастный находился много лет в рудниках Кары, а затем был пожизненно сослан в Колымскую область, куда был доставлен с первыми признаками психического расстройства, и прожил десять лет один в якутской урасе, вдали от Средне-Колымска. Когда сумасшествие ссыльного ясно проявилось, правительство решило вернуть его на родину к родственникам в Киев, и в феврале 1896 г. Расторгуев получил поручение сопровождать больного. Это был год царской коронации, когда якутский казак вступил впервые в Европейскую Россию. Вполне понятно, что, вместо того чтобы ехать обратно тем же путем, Расторгуев поехал на свои средства и свой риск через Москву. Там он пробыл дни коронации и видел народные торжества, но ознакомился не только с ослепляющим блеском тех дней, а познал и мрачные стороны: он был свидетелем страшных сцен на Ходынском поле, но, по счастью, благодаря своему высокому росту не оказался среди затоптанных толпой. Он сам шагал по мертвым телам, прежде чем получить коронационную кружку. В 4 часа утра он пробрался к Петровскому дворцу, к тому краю поля, где толпа была малочисленнее и где лежали сотни мертвых, а не тысячи, как на другом конце Ходынского поля. Из Москвы он поехал в Нижний-Новгород (Горький) посмотреть выставку. Оттуда через Пермь, Казань, Тюмень, Иркутск в Жигалово на Лене. Здесь Расторгуев купил себе за 5 рублей лодку, которую при встречном ветре тянул вдоль берега вместе со своим земляком; так добрались до Усть-Кута. Отсюда до Витима он проехал пароходом, на котором за 3-й класс уплатил без продовольствия 16 рублей, что по сравнению с тарифом волжских пароходов было чрезмерно дорого. От. Витима до Якутска билет стоил 35 рублей, но у Расторгуева не оставалось больше денег, поэтому он просил командировать его для сопровождения арестанта в Якутск, чтобы получить таким образом бесплатный проезд. После семимесячного путешествия он прибыл благополучно домой с девятью копейками в кармане. В том же году в сентябре Расторгуев был завербован золотоискательским акционерным обществом в качестве сопровождающего и прослужил там три зимы.

Осенью 1899 г. благодаря хорошему знанию якутского языка он был определен переводчиком в окружной суд, только что открытый после судебной реформы, но вскоре был послан в Колымск с денежной почтой в 18000 рублей. В феврале 1900 г. на обратном пути Расторгуева встретил на Алдане нарочный со спешным вызовом к вице-губернатору, который Передал ему мое поручение: Расторгуев был прикомандирован к моей экспедиции. В первую очередь ему было поручено доставить транспорт восточносибирских собак в Архангельск. В Верхоянске он встретился со Стрижевым, который привез туда на оленьих нартах собак из Устьянска. Погрузив на 10 оленьих нарт клетки с собаками, он повез их в Якутск. Отсюда на трех тройках собак довезли в Жигалово. Когда началась распутица, сани пришлось сменить на колеса. Почва почтового тракта, таявшая днем, ночью снова замерзала. Чтобы избежать вредной для собак тряски на безрессорных почтовых телегах, ехали только днем, а ночи проводили на почтовых станциях. 14 апреля прибыли в Иркутск и продолжали путь по железной дороге. Таков Расторгуев — мой незаменимый товарищ в пути...

К вечеру небо заволокло, и пришлось отказаться от астрономических наблюдений. Вскоре мы забрались в свои спальные мешки. С 6 часов 30 минут до 10 часов 30 минут утра длились приготовления к выезду, В это время на скалу у продовольственного склада прилетела куропатка и скрылась, прежде чем я взялся за ружье. Зимует ли здесь куропатка или же она отстала при перелете, задержавшись на отдаленных островах, как и встреченный нами днем раньше олень? Полагаю, что на пути к мысу Челюскина должны находиться еще острова, с которых могли прибыть сюда оба эти странника. Простирание пластов полуострова Челюскина прослеживается на север. В этом направлении следует ожидать еще островов, быть может не менее многочисленных, чем в Таймырских шхерах! [40] За 13 лет до открытия архипелага Северной Земли экспедицией Северного Ледовитого океана на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач» Э. Толль на основании геологических предпосылок предвидел его существование!— Я. В.

Наши сани на обратном пути стали легче на 200 кг. Отдохнувшие за день собаки, которых последние два дня кормили двойным рационом (по 0,8 кг рыбы каждой), находились в прекрасном состоянии. Надо думать, что на обратном пути собаки будут выдерживать бодрый темп, и, если только позволит дорога, мы сможем сесть на сани; это заставило нас одеться теплее: вместо противоветренной одежды надели ненецкий совик, на голову чебак [41] Т. е. эвенкскую меховую шапку.— Г. Я. , на ноги пимы. Вернуться возможно быстрее на зимовку было необходимо, так как термометр и анероид предсказывали приближение пурги. Давление медленно падало, а температура поднялась до — 15°. Первый день езды оказался удачным. Сбоку дул свежий ветер, воздух был прозрачен. За этот день покрыли все расстояние через фиорд Гафнера, проехали косу и залив Толля, где и разбили свой лагерь. Вечером небо было чистое и звезды ярко сияли, так что этот пункт был астрономически определен.