Эдуард Толль - Плавание на яхте Заря

После завтрака мы собрались на материк. Доктор, Бируля и Матисен пошли с фотоаппаратом к озеру, чтобы заснять обнаруженное доктором гнездо чайки, а я отправился к другому озеру через остров Наблюдений и еще через второй островок, названный мною островом Пуночек [79] Остров Валенный.— П. В. . Там обитают, по-видимому, одни пуночки. Пройдя устье маленького ручья, я поднялся по его долине к озеру. В тундре около озера [80] Озеро Гусиное.— П. В. пернатое население было несравненно беднее, чем я ожидал, вспоминая свое пребывание на берегах Ледовитого океана, на Новосибирских островах и на противолежащем побережье материка. Стрижев также находит, что здесь очень мало птиц по сравнению с устьем реки Яны. Я видел и слышал несколько гусей, две парочки уток, одну морянку и одну краснозобую гагару, производившую необычайно много шума. Это были все водяные птицы, которые в данное время находились на озере! В тундре 'были ее обычные обитатели: кулик с его красивой, печальной песней, резвый клест, сорванец тундры болотный кулик в красных штанишках, который, сидя на камне, издавал резкие звуки. То здесь, то там попадались исландские подорожники, похожие по оперению на снегирей, но их пение удается редко слышать. На самом берегу озера была лишь одна морская сивка. Несколько раз попадались отдельные чайки, гонявшиеся друг за другом, два плавунчика, один поморник и это было все. Как это отличается от Аджергайдаха! Там был слышен непрерывный многоголосый хор, здесь только отдельные голоса. Временами здесь было совсем тихо, настолько тихо, что при неожиданном звуке я вздрагивал. В этом звуке я узнавал мелодичный звон разбивавшихся ледяных призм морского льда. В 8 часов вечера я отправился в обратный путь. Небо не совсем прояснилось, но освещение было чрезвычайно своеобразно, и вся окрестность представляла в противоположность бесконечно однообразному зимнему ландшафту красивую величественную картину, лишенную теней.

Пропитанный водой лед на поверхности бухты «Зари» светился изумрудно-зеленым цветом; горы, выделявшиеся на горизонте, казались темно-синими. Некоторые участки увалисто-холмистой тундры, освободившиеся от снега, были сочного темно-бурого цвета. Несколько дымчато окрашенных полос тумана отделялось своим цветом от нависших над ними молочно-белых облаков. Все вместе создавало впечатление картины художника, находящейся в процессе созидания, но о которой, однако, нельзя еще сказать с уверенностью, оправдает ли она возлагаемые на нее надежды.

В кают-компании я встретил Вальтера и Матисена. Вскоре после ухода с «Зари» доктор неожиданно выкупался в ледяной воде, но, несмотря на это, был чрезвычайно доволен. Он принес пару чаек и гнездо с яйцами. Все это было сфотографировано Матисеном. Вслед за мной пришел Бируля. С гордым видом он передал доктору второе гнездо с яйцами кулика краснозобика и с парой взрослых птиц. Затем он показал мне результаты драгирования илистого дна замерзшего озера. Это были личинки комара красивого коралло-красного цвета, которые служили единственной пищей для водяных птиц. В спирту они теряли, к сожалению, свою окраску. В каком огромном количестве встречаются здесь эти личинки и насколько богатое питание они обеспечивают, доказывает толстый подкожный жировой слой у птиц. Но в чем причина, что до настоящего времени эти личинки являются единственными найденными нами обитателями тундровых вод? Быть может, причина в том, что все водоемы промерзают до дна, и находившиеся в иле зимние яйца ракообразных и червей (планарий и т. д.), которые я находил в это время года в огромном количестве на острове Котельном в 1886 г., не успели еще развиться? Или же фауна здесь вообще бедна и с этим, быть может, связано небольшое количество птиц?

Перед обедом, когда мы работали в лаборатории, с острова Боневи пришел Железняков и принес двух гусей. Он нашел там гусиное гнездо и отметил его местонахождение, также видел четырех оленей, когда они перебирались с острова Таймыр.

Матисен, наш ярый охотник, уходя сегодня к озеру, заявил, что принесет гнездо краснозобика с 10 яйцами и за это тоже потребует клюквенного варенья. Доктор охотно обещал ему десять банок, так как краснозобик не кладет никогда больше четырех яиц!

Сегодня у машинистов радостный день — из трубы снова поднимается дым. В виде опыта в первый раз развели пары. Надежда на скорое отплытие воодушевляет команду. Однако если мы сможем покинуть через два месяца эту зимнюю гавань, я буду чрезвычайно благодарен судьбе. Все с наслаждением воспользовались горячей водой, чтобы вымыться и вьистирать белье.

Накануне Фома ходил на охоту и, к удовольствию доктора, принес редко встречающуюся белоклювую гагару (Colymbus A dam si), самую крупную из полярных гагар. Это был великолепный экземпляр. Бируля только что принес первые цветы с острова Боневи — альпийскую весеннюю крупку (Draba alpina?) длиной в 2,5 см, пятисантиметровый лютик (Ranunculus sulfureus?), одно крестоцветное и еще один совершенно незнакомый мне вид.

Сегодня утром Фома сообщил, что он слышал вой волков; вероятнее всего он принял за него крики гагар.

Пятница 5 июля [81] В немецком издании проставлено: «Пятница 22.VI/3.VII., последняя из дат ошибочна и исправлена.— Г. Я. . Сижу весь день за письменным столом.

Воскресенье 7 июля . Как доехал Коломейцев? И когда наконец придет почта?

Вчера после утреннего кофе я отправился к геологическому разрезу, обнаруженному Бирулей на северном берегу залива его имени. Он находится в 13 км отсюда по прямой. Ходьба по льду была легче, чем в прошлый раз; Пуночки почти совсем перестали петь, они заняты домашними заботами. Кулики производят сейчас больше всех птиц шума в тундре. Несколько малых веретенников (Limosa) и одна крачка были последними из встреченных мною перелетных птиц. Кроме них, я не видел и не слышал других птиц. Стреляя по крачке и по гусю, я промахнулся. После этого, желая проверить могу ли вообще еще стрелять, я застрелил двух чаек. Это было легко сделать, так как они пролетели низко над моей головой. Я старался успокоить себя, будто спас несколько выводков куликов, застрелив двух хищников, и этим был готов извинить свою мальчишескую шалость. По пути к намеченному обнажению мне встретилась очень интересная геологическая находка. Я нашел выход необычайно красивого пегматита с письменной структурой, крупными кристаллами полевого шпата, кварца и т. д. Я шел обходным путем и поэтому сильно запоздал, у обнажения был только в 9 часов вечера и, бегло осмотрев его, повернул обратно. Для изучения этого обнажения решил перекочевать к заливу Бирули на один-два дня. Пройдя не менее 30 км, тяжело нагруженный каменными образцами, я добрался в два часа ночи до «Зари». Вальтер и Бируля сидели еще за чайным столом. Они вернулись около часу назад со своей экскурсии и принесли с собой прекрасную орнитологическую коллекцию: одного клеста (Subarquata), гнездо исландского песочника и еще кое-каких птиц. Я принес растения. Это были лютики, мелкие экземпляры альпийской крупки, не превышавшие 15 см, красивые, светло-фиолетовые цветы камнеломки (Saxifraga opposifolia), цветущая ива. Листья этой ивы несколько уже, чем у полярной ивы. Она росла в тундре на высоте 4—6 м над морем и напоминала дерн. Кроме перечисленных, было еще одно, незнакомое ни мне, ни Бируле растение. Остальные растения я собрал на северном берегу залива Бирули на высоте около 20 м над морем на каменистой почве обращенного на юг обрыва. Там я встретил интересные валуны, которые особо отметил в своем геологическом дневнике. Хотя я не мог захватить всех образцов, все же остался доволен результатом своей экскурсии.