Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Высказанные выше соображения по поводу того, как можно разрешить неоднократно обсуждавшуюся проблему Норумбеги, следует считать только рабочими гипотезами. Они весьма спорны и, несомненно, недоказуемы.

Лингвисты и рунологи все еще высказывают значительные сомнения, изображая Кенсингтонский рунический камень как подделку, сфабрикованную в XIX в. Шведский ученый Янссон опубликовал, например, в 1949 г. обширное филологическое исследование, чтобы придать вес этим подозрениям. [172]Вероятно, при содействии немецкого научного института, придерживающегося того же мнения, высказывания Янссона нашли широкий отклик в немецкой прессе. Тем более веской представляется точка зрения американского языковеда проф. Хагена, который, еще ничего не зная о работе Янссона, сам посвятил языку и рунам Кенсингтонского камня такое же вполне объективное исследование. [173]Однако Хаген пришел к прямо противоположным выводам.

Этот американский лингвист прежде всего вносит незначительные исправления в данное Холандом толкование рунической надписи. Но в общем он полностью присоединяется к выводам Холанда. «Как бы то ни было, Холанд прав в основном, утверждая, что речь идет о подлинном памятнике скандинавской экспедиции, совершенной в 1362 г. в глубь Северной Америки… Создавали мифы академики, а не Холанд». [174]Хаген вовсе не оспаривает, что отдельные рунические знаки написаны в необычайной для того времени манере, и без оговорок допускает также своеобразие некоторых словообразований и их созвучие с современным английским языком. Однако он подчеркивает, [359] что швед, сделавший эту надпись, не обязательно должен был знать «официальный» рунический шрифт своего времени. Хаген считает также, что передачу отдельных «неправильных» гласных можно объяснить различиями в диалектах, и подтверждает это положение рядом примеров. Так, некоторое своеобразие формы слов, типичное для средневековья, встречается и в других старых литературных источниках.

Самые ранние отзывы лингвистов и рунологов, относящиеся примерно к 1900 г., авторы которых не сомневались, что текст Кенсингтонской рунической надписи «апокрифичен», Хаген опровергает следующим утверждением: «Теперь мы знаем гораздо больше об употреблении единственного числа глаголов вместо множественного в ранний период, чем это было известно в 1899 г. и даже еще в 1909—1910 гг… Форма här более вероятна для 1362 г., чем для 1880—1890 гг.». [175]

Хаген полностью присоединяется также к мнению, высказанному Фломом, «что английские слова в надписи нигде не встречаются». [176]

Известный датский лингвист Тальбитцер писал несколько лет назад, что «после всего сказанного своеобразная надпись, ее руны, язык и содержание могут быть признаны подлинными». [177]

Североамериканские скандинависты, согласно устному сообщению Холанда от августа 1950 г., тоже за последнее время отказались от 95% своих прежних возражений против подлинности рунической надписи ввиду убедительных доказательств в пользу противоположного мнения.

Все большее признание, пожалуй, завоевывает положение, высказанное еще в 1949 г. датским специалистом Брёндстедом, который был приглашен в 1948 г. в Америку для изучения оригинала: «О скандинавском языке XIV в. и его диалектах филологи в настоящее время знают больше, чем полвека назад». [178]

Из всего сказанного следует, что относящиеся к тому времени суждения Сторма, Олафа Рюгха и, видимо, также Бугге (около 1910 г.) [179]значительно устарели и не могут теперь считаться авторитетными. Хатен разъясняет, что составитель надписи неоднократно пользовался древними рунами, в то время уже вышедшими из употребления, а отдельные знаки, например для передачи «w», он, очевидно, сам сконструировал благодаря знанию латинского алфавита. Все это неудивительно для непрофессионального писца. Составитель надписи был, по всей вероятности, родом из шведской области Вестеръётланд, а так как тогда еще не существовало установившегося литературного языка, то, следовательно, диалектизмы неизбежны.

Относительно включенной в надпись мольбы христианина за своих товарищей, убитых индейцами, которая дала пищу для многочисленных аргументов [360] против подлинности этого памятника, Хаген пишет следующее: «Каждое слово в этой молитве свидетельствует о том, что она была произнесена и начертана человеком, жившим в XIV в., а не в XIX в.» [180]

Между прочим, Хаген приводит ряд несомненно подлинных древних рунических надписей, в которых тоже есть отклонения от форм, принятых в те времена. На последней странице своего критического исследования Хаген приходит к выводу, что более ранние суждения языковедов «не были последним словом по этому вопросу. Грядущему поколению ученых будет трудно понять, как кто-либо из предшественников мог быть таким слепцом». [181]

В ценном исследовании Хагена исключительно хорошо изложены все мнения языковедов и рунологов, высказанные до выхода в свет его труда. И Хаген не раз соглашается со старыми доводами в пользу подлинности надписи.

Следует еще сказать о том, что датского археолога Брёндстеда (Копенгаген) пригласили в 1948 г. в США, чтобы проверить спорные доказательства. Брёндстед весьма добросовестно провел исследования и 18 ноября 1948 г. представил подробный отчет об их результатах пригласившему его обществу. Согласно отчету, датский исследователь сделал три важных заявления:

О могиле викинга в Бирдморе: что она «несомненно подлинная».

О Ньюпортской башне: «Если бы это простое и красивое сооружение стояло где-нибудь в Европе, то, по моему мнению, не было бы никаких сомнений в его средневековом происхождении».

О Кенсингтонском камне: «После долгого тщательного изучения я лично склонен считать этот знаменитый рунический памятник подлинным… С археологической точки зрения ничто не говорит против этого камня». [182]

Когда Франция в правление Карла V начала отдыхать от войн и ударов рока, которые она перенесла при его отце короле Иоанне, [1]жители Дьеппа, всегда склонные к торговле благодаря удобному положению своей гавани, решились на дальние плавания через Канарские острова и вдоль побережий Африки. В ноябре 1364 г. они снарядили для этой цели в своей гавани два судна примерно по сотне тонн, которые и вышли в море по направлению к Канарским островам и под Рождество прибыли к мысу Верде, [2]где бросили якорь на Рио-Фреско в бухте, называемой и поныне заливом Франции.

При отплытии от мыса Зеленого, названного ими так из-за всегда зеленой растительности, они взяли курс на юго-восток и прибыли в Булимбель, или Сьерра-Леоне, как позднее окрестили страну португальцы. Затем они обогнули мыс Мюль и очень удивили жителей двух селений, да и вообще всего побережья, ибо те раньше думали, что все люди черные. Наконец, они остановились в устье маленькой реки близ Рио-Сестос, так как гавань, находящаяся меж двух холмов, да и вся местность показались им очень похожими на родные места. Затем они завершили свое путешествие, приняв груз слоновой кости ( morphi ) и перца, называемого малагеттой.