Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Вот что вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет, одному богу это известно. [7] В печати письма есть следующий охранный приказ: «Силою Вечного Неба приказ Далай-хана народа великих монголов. Если вы придете к народам, Нам подвластным, то они должны оказать внимание и почет».

В последние дни джамада-оль-ахар года 644 [3-11 ноября 1246 г.]. [8] Письмо великого хана Гуюка к папе Иннокентию IV по персидскому оригиналу, недавно обнаруженному в архиве Ватикана. Русский перевод Н.П. Шастиной. См. «Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука», М., 1957, стр. 220, 221.

Иннокентий IV, избранный в папы в 1243 г., был первым, кто сделал попытку установить дипломатические связи с монголами. Своим посредником он избрал патера-францисканца Джованни Пьяно дель Карпини (Иоанн Плано Карпини). Родился Джованни около 1182 г. (в Умбрии), следовательно, ему шел уже 64-й год, когда папа возложил на него такую ответственную миссию. Долгое время Карпини был учеником и спутником Франциска Ассизского. Вероятно, поэтому папа и счел его самым подходящим человеком для решения трудной задачи. До получения ответственного задания направиться к монголам Карпини объездил много дальних стран, служа интересам своего ордена. Он был кустодом [уполномоченным. — Ред .] ордена в Саксонии и в тот период открыл для него одну за другой новые сферы деятельности [44] в Чехии, Венгрии, Дании, Лотарингии, Норвегии, а с 1230 по 1232 г. также и в Испании. [9] L. Wadding, Annales Minorum, Quarachi, 1931, t. III, p. 135. Новое путешествие Карпини заслуживает тем большего восхищения, что, предпринятое в преклонном возрасте, оно обрекало его на жестокие лишения. Целыми неделями, а иногда и месяцами изо дня в день быстро скакал он на коне, часто на обратном пути располагаясь на ночлег в снегу под открытым небом. Карпини совершил такой подвиг, который вряд ли был бы по силам другому человеку в его возрасте. К тому же он был первым европейцем, лично ознакомившимся со значительной частью повой Монгольской империи и оставившим такое интересное ее описание. Спутник Карпини, польский монах Бенедикт, тоже оставил нам краткий рассказ о пережитых приключениях, который, разумеется, не идет ни в какое сравнение с произведением Карпини ни по живости изложения, ни по содержательности. [10] Опубликовано в издании Рубрука Паскалем Авезаком. См. «Recueil des voyages et mémoires», Paris, 1837, t. IV, p. 774.

В пасхальное воскресенье (16 апреля) 1245 г. Карпини отправился в путь с письмом папы к монгольскому хану, выехав из Лиона, куда незадолго до этого бежал от императора Фридриха II папа Иннокентий. Далее, пройдя через Чехию и Польшу в Киев, а затем следуя вдоль Днепра, Дона и Волги, он попал в Сарай (возле современного Саратова), где пребывал Бату (Батый) — хан Золотой Орды, завоевавший Русь. Карпини прибыл туда в апреле 1246 г., после целого года странствий. Но Бату счел себя не полномочным удовлетворить желание папы и посоветовал Карпини отправиться в Монголию, где великий хан, выборы которого предстояли в скором времени, должен был вынести окончательное решение. Очевидно, монголы хотели убедительно продемонстрировать папскому легату всю мощь своей империи. Вот почему дальнейшее путешествие от Волги до Монголии было проделано в столь быстром и иначе не объяснимом темпе. Ведь Карпини и его спутники во что бы то ни стало должны были сами присутствовать на торжественных выборах императора, откладывавшихся со смерти Угэдэя в 1241 г. и назначенных на лето 1246 г. Если бы Бату не задался такой целью, то он мог бы взять решение дела в свои руки, будучи, безусловно, самым могущественным из монгольских правителей того времени. Впредь до избрания нового великого хана он никому не подчинялся. Но Бату, видимо, не хотел принимать решения. Характерно, что хан Золотой Орды не присутствовал на великом курултае [11] Великий курултай — всемонгольский съезд нойонов, то есть племенных и родовых вождей. — Прим. ред. и на выборах императора. И виной этому было не дальнее расстояние, так как бесчисленные монгольские правители приехали из столь же отдаленных мест в летнюю резиденцию Сыр-Орду, чтобы присутствовать при предстоявших событиях. Очевидно, Бату удерживали от поездки мелочная зависть и раздоры. [12] F. Risch, Reisebericht des Giovanni Pian del Carpini, Leipzig, 1930, S. 13.

При крайнем напряжении физических сил Карпини удалось верхом на лошади проделать дальний путь из Сарая в Сыр-Орду только за 3 1/2 месяца. [45] Его маршрут проходил севернее Аральского моря и далее через Джунгарские Ворота. 22 июля Карпини прибыл в летнюю резиденцию великого хана Сыр-Орду, находившуюся на расстоянии полдня пути от его столицы Каракорума («Черный вал»). Каракорум только в 1234 г. был превращен Угэдэем в его резиденцию. Он находился в бассейне Шилки, западнее Урги, [13] Город Урга с 1924 г. переименован в Улан-Батор, ставший столицей Монгольской Народной Республики. — Прим. ред . в 8 от реки Орхон, под 47° с.ш. и 101°21' в.д. [14]В 1259 г. Каракорум уже перестал быть резиденцией великого хана (см. гл. 126).

Только после выборов великого хана, состоявшихся 24 августа в весьма торжественной обстановке, Карпини был принят новым властителем Гуюком и смог выполнить свое поручение. Он был принят хорошо, но отнюдь не тепло, как это изображают, добавляя от себя, летописцы-церковники. Карпини пробыл при монгольском дворе три месяца. Гуюк приказал толмачам перевести письмо папы. То ли толмачи сделали весьма неточный перевод (преднамеренно?), то ли Гуюк не донял, чего, собственно, добивался папа, но письмо он истолковал совсем не так, как оно было задумано, и усмотрел в нем покорность его несокрушимой силе. Так монголы охотно поступали и в других случаях, получая дипломатические послания от чужеземцев.

Следует, правда, добавить, что папское письмо, если бы даже его перевели безукоризненно правильно, было написано языком, совершенно непонятным для монголов. Послание Иннокентия IV вряд ли можно назвать дипломатическим шедевром даже при самом благосклонном суждении. Содержание его до монголов дойти не могло , а «нравоучения» показались бы им дерзким и [46] смешным чванством. Не удивительно, что письмо не произвело ни малейшего впечатления, как ясно видно из высокомерного ответа Гуюка! Подарки, привезенные Карпини, монголы расценили как «дань», которая свидетельствовала о добровольном подчинении. Ответ монголов вряд ли доставил радость папе, причем их взгляды были ему также непонятны. Ведь обе стороны говорили друг с другом на разных языках!

Только 13 ноября Карпини вручили ответ Гуюка, составленный на монгольском, персидском и арабском языках, после чего его отпустили в обратный путь. Примечательно то обстоятельство, что ответное письмо великого хана было датировано мусульманским летосчислением. Персидский оригинал этого письма был найден в архиве Ватикана только несколько десятилетий назад. [15]