Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Обратный зимний путь был еще более утомительным, чем быстрая верховая езда в ставку хана. Но, несмотря на многие опасности, возвращение все же прошло благополучно. Разумеется, на это ушло больше времени. Только 9 июня 1247 г. Карпини снова попал в Киев. В начале ноября он возвратился в Лион. Все путешествие длилось 2 1/2 года.

Книга о путешествии, написанная Карпини, представляет большую ценность, хотя в литературном отношении не выдерживает сравнения с замечательными описаниями Рубрука (см. гл. 121) и Поло (см. гл. 126). Она была написана вскоре после возвращения Карпини на родину, так как через 4 1/2 года он уже скончался. Кроме того, Карпини оставил краткую историю монголов и книгу, содержащую общие сведения о татарах. [16]Выдержку из нее воспроизвел современник Карпини — Венсан Бове, который, согласно его личному заявлению, держал оригинал в своих руках. [17]Описания Карпини сдержанны, надежны и заслуживают полного доверия. Их надежность полностью доказана. [18]

Некоторые сообщения Карпини, опущенные в приведенном выше отрывке и достойные внимания с культурно-исторической и географической точек зрения, заслуживают особого упоминания. Так, Карпини подчеркивает, что «с севера земля Татар окружена морем-океаном», [19]что монголы в своих набегах доходили до самоедов и Ледовитого океана [20]и что дань мехами особенно желанна для монголов. [21][47]

В Монголии Карпини, вероятно, понял, как бесплодна здесь почва для миссионерской деятельности. Позднее, видимо, некоторых монголов удалось обратить в христианство (см. гл. 131). Однако едва ли это выходило за рамки словесного признания. Нигде не сообщается ни о духовных связях с христианством, ни о набожном стремлении к восприятию истин, проповедовавшихся папой. Еще до Карпини среди монголов попадались христиане, занимавшие высокое положение. Так, христианкой была старшая жена Тулуй-хана Соркуктани-беги, мать покорителя Багдада Хулагу; [22]крещение приняли как министр Гуюка Кадак, так и его военачальник Ильчикадай (см. гл. 120). Даже самого грозного Чингис-хана считали на Западе христианином. Очевидно, монотеистическая религия шаманов, которой он придерживался, принималась за христианство, поскольку между ними было некоторое внешнее сходство. На самом деле ни Чингис-хан, ни какой-либо другой великий хан XIII в. не были христианами. Правда, к христианству они относились большей частью дружелюбно, но сущности его никогда не понимали. Во всех вопросах вероисповедания монголы вообще проявляли терпимость несравненно большую, чем христиане и мусульмане того времени. Из чисто политических соображений монголы были склонны воспринимать как высокую культуру покоренных ими стран, так и господствующую в них религию. Так, великий хан Хубилай, покровитель Марко Поло, правя Китаем, был буддистом, Барак в Передней Азии — фанатичным мусульманином, Сартак, сын Бату, говорят, исповедовал на Руси христианство, но было это христианство, как показано ниже, весьма своеобразным (гл. 121).

Результаты путешествия Карпини, безусловно, поразительны, но нужно учесть, что средства связи на всей громадной территории Монгольской империи были так великолепно организованы, как ни в одном европейском государстве того времени. Политическое единство огромной державы можно было поддерживать только благодаря этой отличной организации почтовой службы, обеспечивающей связь через гонцов с великим ханом и его правительством. В противном случае нельзя было бы обеспечивать Карпини и его спутников свежими лошадьми во время их длительного путешествия. Какие прекрасные возможности открывались перед путешественниками в обширном монгольском государстве, видно из сообщения, что на выборы императора в Сыр-Орду прибыло не менее 4 тыс. сановников из всех частей империи. И это не считая послов из других стран, среди которых были русский великий князь, [23]посланник халифа, а также два грузинских царевича. В дальнейшем, как это видно из сообщений Марко Поло и Ибн-Баттуты (см. гл. 126 и 139), заботы о средствах связи беспрерывно усиливались. Их прекрасная организация часто шла на пользу и европейским путешественникам. Как правильно заметил Лекок, блестящая организация монгольской почты сделала Пекин [48] таким близким к Европе, каким он никогда позднее не был до постройки Великой Сибирской железной дороги. [24]

Для характеристики отношения монгольских завоевателей к тем европейским странам, где они побывали и которые частично захватили, исключительно важное значение имеет один труд, относящийся к 1240 г., который только недавно переведен на немецкий язык и прокомментирован Хенишем. [25]В этом труде монгольский язык передается китайскими иероглифами.

Русь казалась монголам только западным продолжением Сибири. Как правильно подметил Франке: «Нет никаких указаний на то, что первое поколение завоевателей в 1240 г. поняло свое приближение к порогу другой высокоразвитой культуры». [26]

Карпини, Рубрук, Поло и другие оставили после себя описания своих странствий, но бесчисленное множество других безымянных путешественников совершило тогда такие же странствия, иногда добровольно, иногда по принуждению — как пленники монголов. Рубрук, например, рассказывает о том, что встретил в Каракоруме много немцев, французов, англичан, венгров и других европейцев, в том числе двух жителей Меца — одну женщину и золотых дел мастера Гильома Буше; Поло тоже упоминает об особых постоялых дворах в Пекине для немцев, французов, ломбардцев и т.д. Итак, еще в XIII в. поддерживались своего рода международные сношения, о которых мы, конечно, ничего не узнали бы, если бы не дошли до нас труды Карпини и еще более выдающихся его последователей.

В заключение напомним, что папа Иннокентий IV одновременно с Карпини послал в другие области монгольского Востока еще двух клириков, путешествия которых, разумеется, имеют меньшее значение. В тот же день, что и Карпини, свою верительную грамоту получил португальский патер францисканец Лаврентий. На него не было возложено никаких дипломатических обязанностей, он должен бил заниматься миссионерской деятельностью Лаврентий, вероятно, посетил только страны Ближнего Востока. Никаких подробностей о самом Лаврентии, его путешествии и достигнутых результатах не сохранилось. [27]

Второй доверенный папы, доминиканский монах Ашелин или Ансельм, был послан во главе миссии в Центральную Азию к монгольскому полководцу Бачжу (Байотной, Байджу-ноин) вместе с неким Симоном из Сен-Кантена и двумя другими братьями того же ордена. Вот что сообщает о нем Венсан Бове: [28]

«Тот же папа послал в то время брата Ашелина из Доминиканского ордена с тремя другими братьями к войску татарскому… с апостольскими письмами, в которых он призывал их отказаться от избиения людей и принять [49] истинную веру. От одного из таких орденских братьев, а именно от брата Симона из Сен-Кантена, я слышал о делах татар и… присоединил к этому труду».