Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Только после 1600 г. благодаря энергичной деятельности миссионеров-иезуитов христианское учение в третий раз начало распространяться в Срединной империи. Этот последний период деятельности христианских проповедников в Китае начался 24 января 1601 г., с прибытием в Пекин патера-иезуита Маттео Риччи. [36]После того как в 1384 г. была упразднена старая архиепископская епархия в Пекине, новая была создана лишь папой Александром VIII (1689—1691) 10 апреля 1690 г. Однако того процветания христианских общин, которое наблюдалось в Китае около 780 и 1330 гг., достигнуть уже не удалось.

Папскому легату Джованни Мариньоле после его возвращения на родину выпала на долю важная и почетная деятельность в Европе. В 1354 г., когда император Карл IV (1346—1378) находился в Италии, он, видимо, познакомился там с Мариньолой и взял его в Прагу в качестве одного из своих придворных капелланов. [37]Через некоторое время папа назначил Мариньолу епископом Бизиньяно в Калабрии и в дальнейшем не раз использовал его при дипломатических переговорах. К тому же, как это ни странно, император Карл поручил Мариньоле составить историю Богемии [Чехии], хотя францисканец прожил там всего несколько месяцев, никогда раньше не интересовался страной и писал на очень скверной латыни. Вот что пишет по этому поводу Юл:

«Его латынь относится к самому скверному из плохих сортов… Латынь Мариньолы плоха еще и потому, что служит для неточного выражения его путаных мыслей». [38][237]

В качестве образца такой латыни достаточно привести одно предложение: ferculum fecit sibi Salomon de lignis Lybani, id est lectulum portatilem, sicut portabar ego in Zayton, et in India . [Ложе сделал себе Соломон из стволов древесных Ливана, это значит переносное ложе, так меня переносили в Зайтоне и в Индии.]

А о «путаных мыслях» можно получить представление из следующего предложения:

«Отнюдь нельзя верить, как говорил святой Августин, что есть антиподы, люди, которые повернуты к нам пятками. Ибо Земля основана над водами и делит, в чем мы точно убедились на опыте, Мировой океан в виде креста. Две четверти его судоходны, две — совсем несудоходны, ибо Богу не угодно, чтобы человек мог объехать весь мир».

Справедливости ради все-таки следует признать, что Мариньола иногда высказывал довольно здравые суждения и проявлял отрадную трезвость мысли. В качестве интересного примера можно привести его, видимо, правильное объяснение появившейся еще в древности сказки об «одноногих» обитателях Индии. Эта легенда часто оживала в течение падкого на чудеса средневековья, причем на картинах неоднократно изображалось, [39]как одноногие защищаются от солнечных лучей своей исполинской конечностью. Вот что пишет Мариньола по этому поводу:

«Нет также ни одного народа, устраивающего тень при помощи ноги, как это некоторые представляют. Напротив, все индийцы обычно ходят нагими и всегда держат в руке трость с маленьким козырьком, которую они называют циатир ; один экземпляр этой трости я привез с собой во Флоренцию; они применяют ее по своему усмотрению, защищаясь от солнца или дождя. Это и есть «нога», выдуманная некоторыми сочинителями». [40]

Мариньола действительно написал историю Чехии по приказанию императора Карла, но ценность этого труда весьма незначительна, и в самой Чехии ему не придавали никакого значения. [41]В основном хроника Мариньолы интересна тем, что в ней содержится описание его путешествия, которое он первоначально, без особой связи, вставил в историю Чехии. Джованни Мариньола, видимо, достиг довольно преклонного возраста. Точная дата его смерти неизвестна.

В год Господа нашего 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные 14 ноября названного года некими флорентийскими купцами в Севилье, городе во внешней Испании. [1]Они сообщали следующее:

1 июля этого года вышли в плавание два корабля, которые оснастил всем необходимым португальский король, и с ними хорошо снаряженное маленькое судно из города Лиссабона с экипажем из флорентийцев, генуэзцев, кастильцев и других испанцев. Все эти суда достигли открытого моря. Они везли с собой лошадей, оружие и различные военные машины, чтобы можно было захватывать города и замки, и направились на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу. В конце ноября они возвратились домой и привезли с собой следующий груз: четырех местных жителей с тех островов, а также большое количество козьих шкур, сало, рыбий жир, тюленьи шкуры, красящую древесину красного дерева, дающую почти такой же цвет, как verzino , [2]хотя те, которые разбираются в этом, утверждают, что это сравнение неудачно, далее — древесную кору для производства красной краски, красную землю и тому подобные вещи.

Кормчий экспедиции, Никколозо да Рекко из Генуи, разъяснил, отвечая на вопросы, что этот архипелаг отстоит почти на 900 миль от города Севильи. Но считая от того места, которое теперь называется мысом Сан-Висенти, острова находятся значительно ближе к материку [Европы]: первый из открытых островов — примерно в 140 милях. Это необработанная каменистая громада, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей. Кормчий добавил, что он вместе со своими спутниками погрузил здесь большую часть кож и жира, но не отважился проникнуть в глубь страны. Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, [239] и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются. Все эти островитяне жестами давали понять, что они хотят вести торговлю и вступить в сношения с моряками. Однако, когда шлюпки приблизились к берегу, моряки совсем не поняли их языка и не осмелились сойти на сушу. Их язык очень мягок, а речь у них живая и очень торопливая, как у итальянцев. Когда островитяне заметили, что моряки не хотят пристать к берегу, некоторые из них пытались добраться до судна вплавь. Четырех островитян задержали на борту, это то люди, которых моряки привезли с собой.

Когда моряки поплыли вдоль берега, чтобы объехать остров, они нашли, что северная сторона возделана гораздо лучше, чем южная. Они увидели много хижин, фиговые и иные деревья, пальмы, на которых, однако, не было плодов, и еще другие деревья,, а также огороды, где росла капуста и прочие овощи. Моряки решили пристать здесь к берегу. На берег высадились 25 вооруженных моряков, они обыскали дома и в одном нашли около 30 совершенно нагих людей, испугавшихся при виде оружия и тотчас убежавших. Моряки проникли в глубь острова…