Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 2

Этимологию самого слова «Ваквак», как кажется автору этих строк, лучше всего объяснял проф. Леере. В адресованном автору письме от 19 июля 1943 г. он сообщает, что по-японски «ва коку» означает «наша страна».

Можно предположить, что первоначально словосочетание было искажено китайцами, а затем арабы, часто бывавшие в китайских портах, превратили его в «Ваквак». Это название служило у них для обозначения как самой Японии, так и якобы находившейся поблизости Юго-Восточной Африки.

Предложенное Хиртом объяснение этимологии этого слова, видимо, было правильным. Неожиданное прибытие японского бонзы Тёнена в столицу Китая в 984 г. произошло после длительной добровольной изоляции Японии, вызванной или по крайней мере усиленной тяжелой междоусобицей в стране. Весьма радушный прием, оказанный Тёнену, объясняется тем, что в этом событии усматривали стремление Японии отказаться от положения «страны на замке».

Согласно имеющимся сообщениям, среди сопровождавших Тёнена лиц находился и один представитель древнего населения Японии — айнов, привлекший к себе особое внимание своими длинными курчавыми волосами. Можно полагать, что Тёнен занимался в Китае торговыми делами, и самым дорогим его товаром были, вероятно, особо упоминаемые в источниках прекрасные изделия из бронзы. Он был принят в Китае с большими почестями и удостоился аудиенции у самого императора. Очевидно, именно поэтому Наход решил, что Тёнен был «послом» японского императора. [24]Это вовсе не вытекает из сообщения Чжао Ю-гуа, ибо подарки императору нередко преподносили и частные лица, особенно купцы. Вряд ли посол взял бы с собой в Китай «учеников» и тем более айна — представителя чужой расы. Впрочем, по каким-[303]то неясным для нас причинам айны и раньше включались в состав японских посольств, отправлявшихся в Китай, в частности в 650 г. [25]

Особую ценность представляют сведения, которые Тёнен сообщил китайцам о своей родине и ее учреждениях. То, что он говорит об употреблении в Японии медных денег, совпадает с другими данными, согласно которым металлические деньги были известны в Японии с 486 г., а медные — с 708 г. [26]Впрочем, следует иметь в виду, что с 958 по 1587 г. в Японии вообще не чеканили монет. [27]

Отдельные явно ложные сведения, содержащиеся в рассказе Тёнена (например, сообщение о наличии носорогов и слонов в Японии), конечно, ее могут быть поставлены в вину ему самому. Видимо, китайцы неверно поняли некоторые сообщения Тёнена или переводчик допустил ошибки, которые тот не заметил, ибо вряд ли владел китайским языком. [28]Нельзя слишком строго относиться к подобным ошибкам, совершенным в те времена, когда неведомым дальним странам любили приписывать всяческие чудеса. К таким небылицам относится и бытовавшая вплоть до XVI в. легенда о том, что Чипангу (Япония) является богатейшей «Страной золота». [29]

В Японии никогда не добывалось золото. Заблуждение это, возможно, было вызвано большим количеством позолоченных и покрытых бронзой крыш на японских храмах. Именно такие ложные представления о несметных сокровищах чужих земель обычно чрезвычайно упорно держатся в умах. Человек лишь с большим трудом отрешается от дорогих ему иллюзий и очень хочет, чтобы и другие верили в их реальность.

[Дополнения к II тому, данные автором в 1953 г. в конце III тома]

[483]

К гл. 101 (Ватак)

В связи с названием «Ваквак» заслуживает внимание одно замечание Ведемейера, согласно которому слог «Ва» первоначально относился к западу Японии. [30]

Бьярни прибыл на своем корабле в Эйрар [Исландия] летом того самого года, весной которого его отец ушел в плавание… И его дружина обратилась к нему [Бьярни в Исландии], спрашивая, что он собирается предпринять, и он ответил… «Я намерен отправиться в Гренландию, если вы захотите плыть вместе со мной». Все сказали, что отправятся с ним. Тогда сказал Бьярни: «Неразумным сочтут все наше плавание, ибо никто из нас не бывал на Гренландском море». Все же они вышли в море, как только закончили все приготовления, и плыли трое суток, пока земля не исчезла за волнами. Тут попутный ветер улегся, подул северный ветер и лег туман, так что они не знали, где находятся, и длилось это много дней. Потом они вновь увидели солнце и смогли определить все восемь стран света. Они подняли паруса и плыли весь этот день и еще ночь, а затем увидели землю.

Они стали обсуждать друг с другом, что это за земля, но Бьярни сказал, что это не может быть Гренландия. Они спросили его, намерен ли он плыть к этой земле. Он отвечал: «Мой вам приказ — приблизиться к земле». Так они и поступили и вскоре увидели, что земля эта плоская и покрыта лесом, а на ней возвышаются небольшие холмы. Они прошли мимо этой земли, оставив ее слева. Затем они плыли двое суток и вновь увидели землю. Они спросили Бьярни, не думает ли он, что это Гренландия. Он сказал, что и эта земля вряд ли Гренландия, «ибо в Гренландии, как рассказывают, много больших ледников». Вскоре они приблизились к земле и увидели, что она ровная и покрыта лесом. Попутный ветер прекратился, и мореплаватели решили, что разумнее всего будет пристать здесь к берегу, однако Бьярни не захотел этого. Они заявили, что необходимы дрова и питьевая вода. «У вас всего достаточно», — сказал Бьярни. Хотя его люди возражали ему, он велел поднять паруса, и приказ этот был выполнен. Они повернули в открытое море, шли трое суток при юго-западном ветре и затем в третий раз увидели землю. Однако земля эта была возвышенная и увенчана горами и ледниками. Они спросили Бьярни, не хочет ли он высадиться здесь, но он ответил: «Нет, не хочу, ибо земля эта кажется мне неподходящей». Они не стали убирать паруса, поплыли вдоль берега и увидели, что это остров. И они [305] вновь повернулись кормой к берегу и снова при том же ветре вышли в открытое море.

Однако тут ветер очень усилился. Тогда Бьярни велел убрать паруса, оставив их не больше, чем могли выдержать корабль и снасти. Они плыли еще четыре дня и затем в четвертый раз увидели землю. Они спросили Бьярни, не думает ли он, что это Гренландия. Бьярни ответил: «Эта земля похожа на то, что мне рассказывали о Гренландии. Здесь мы высадимся на берег». Так они и поступили и вскоре пристали к какой-то косе. Там лежала лодка, а неподалеку от косы жил Херьюлф, отец Бьярни. Мыс этот получил его имя и называется с тех пор мысом Херьюлфснес. [1]

Если исходить из того, что «Рассказ о гренландцах» может рассматриваться в качестве исторически достоверного источника, первооткрывателем Америки окажется не Колумб и не знаменитый скандинав Лейф, сын Эйрика Рыжего, которому в Бостоне в 1887 г. поставили дорогой памятник, а никому не известный и нигде более не упоминаемый Бьярни, сын Херьюлфа. О Бьярни сообщается, что он, совершая первое плавание из Исландии в Гренландию, в тумане проплыл мимо этого острова и оказался значительно западнее, у берегов Северной Америки. На берег, однако, Бьярни якобы не высаживался, хотя команда и просила его об этом. Такое странное поведение, видимо, и лишило его исторической славы. Еще современники Бьярни не могли понять, почему он не проявил никакого интереса к открытой им земле. В саге говорится, что Бьярни по возвращении на родину, в Норвегию, рассказал о своем «открытии» на Западе и получил порицание за то, что безразлично отнесся к столь значительному открытию. [2]