Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 2

Однако, по свидетельству Неккеля, оба источника возникли независимо друг от друга; они представляют собой «раздельное развитие одного и того же предания». [13]Следовательно, если описание каких-либо событий в обоих источниках совпадает во всем (за исключением имен), то это служит убедительным доказательством достоверности описываемых событий. Очевидно, они устно передавались из поколения в поколение, пока в конце концов не были записаны.

Имена героев с течением времени были перепутаны или намеренно изменены, но описание их приключений совпадает. А ведь для установления подлинности событий это самое главное. По мнению автора, Рейтер прав, утверждая: «Весьма возможно, что в предании о первом человеке, увидевшем берег Американского континента, имя Бьярни, сына Херьюлфа, было в 986 г. заменено на христианское имя Лейфа». [14]

«Рассказ о гренландцах» был записан лишь в 1380 г., [15]однако устное предание восходит к XI в. Этот источник, бесспорно, дает не только более точное описание деталей, чем «Хеймскрингла», но и излагает их гораздо логичнее. Поэтому он производит более убедительное впечатление, чем более древний и слишком схематичный рассказ из «Хеймскринглы», которая, правда, была записана на полтора столетия раньше.

Если отнестись к ней с большим доверием лишь по причине ее древности, то и в этом случае не удастся приписать честь открытия Америки Лейфу, поскольку его общение с Новым светом было таким же незначительным и случайным эпизодом, как у Бьярни. А ведь первооткрывателем Америки считается Лейф, несмотря на то что Бьярни побывал там до него, потому что Лейф якобы первый отправился на розыски новой земли, ступил на эту землю и исследовал ее. [309]

Но это еще не все. Все первооткрыватели Америки около 1000 г. либо постоянно жили в Гренландии, либо останавливались там на длительное время. Поэтому здесь должны были сохраниться более точные сведения о событиях, чем в Исландии, до которой доходили лишь отдельные отрывочные сообщения из Гренландии. «Рассказ о гренландцах» ссылается к тому же на свидетельство некоего Торфинна Карлсефни, бывшего первоисточником предания и лично знавшего всех главных героев. Поэтому восходящее к нему устное предание представляется более надежным историческим документом, чем исландский вариант, полученный из третьих рук. Лейф Счастливый, прославленный герой, открывший Винланд, разумеется, был гораздо более известной по литературным преданиям личностью, чем нигде более не упоминаемый Бьярни, сын Херьюлфа.

Поэтому более поздние рассказчики склонны были приписывать честь открытия Америки именно Лейфу, и только ему одному. Но рассказ, в котором безвестный путешественник выдвигается в один ряд с прославленным героем, a priori внушает тем большее доверие, что он сохранялся веками среди потомков самого Лейфа. Автор этих строк полагает, что рассказ о Бьярни настолько достоверен, насколько вообще это можно ожидать от изустного народного предания. Некколь тоже считает, что «рассказ этот не вымышлен. Какой смысл был подменять Лейфа никому не известным Бьярни, сыном Херьюлфа?» [16]

Американский исследователь Грэй приходит к аналогичному выводу:

«Видимо, нет оснований для скептического отношения к этому рассказу. По меткому замечанию Гаторна-Харди, он слишком бессодержателен и скучен, чтобы быть вымышленным. В Исландии он не понравился, поэтому его и нет среди исландских саг. Однако создание вымышленного героя без всякого обоснования причин его плавания противоречит здравому смыслу, В исландских преданиях игрушкой водной стихии становится Лейф вместо Бьярни».

С точки зрения истории культуры рассказ о Бьярни, сыне Херьюлфа, заслуживает особого внимания еще по одной причине. Он содержит убедительное доказательство того, что в период его возникновения скандинавы еще не знали о применении магнитной стрелки при плаваниях по морю. Шюкк, самый авторитетный знаток истории компаса и опытнейший моряк, считает совершенно невероятным, чтобы великолепные заокеанские плавания скандинавов в туманных северных водах могли осуществляться без компаса. [17]Он убежден в том, что скандинавы еще во время первого крупного похода викингов на остров Тори у берегов Ирландии в 612 или 617 г. уже знали магнитную стрелку, указывающую на север, и умели ею пользоваться.

Автор не считает аргументацию Шюкка бесспорной. Правда, он сам тоже склонен признать вероятность отдельных случаев очень раннего, восходящего [310] к античному миру знания свойств магнитной стрелки у европейских народов [18]и возможность самостоятельного открытия компаса скандинавами в XI или XII в.

И все-таки рассказ о Бьярни представляется ему совершенно недвусмысленным доказательством того, что около 1000 г. н.э. мореплаватели умели ориентироваться лишь по звездам. В рассказе говорится, что Бьярни попал в густой туман, по поводу которого Гельцих довольно убедительно замечает, что «то были, очевидно, туманы Ньюфаундленда». [19]В связи с этим эпизодом летописец сообщает: «Наконец они опять увидели солнце и смогли определить страны света». Эти слова не могли исходить от человека, имевшего представление о тайнах магнитной стрелки.

Бьярни и Херьюлф поселились в Гренландии, очевидно, в том самом поселке, который в течение ряда веков носил имя отца Бьярни и получил известность благодаря успешным раскопкам 1921 г. Поселок этот был расположен приблизительно на месте современного поселка Нарссарминт возле Фредериксдаля. [20]

…После длительных колебаний он, наконец, счел самым правильным отправиться в поход против богов и идолов страны пруссов, ибо земля их находилась вблизи от владений упомянутого [польского] герцога и была ему знакома. Герцог, поставленный в известность о его намерениях, дал ему корабль и снарядил ему в защиту дружину из 30 воинов. Сначала он достиг города Данцига, расположенного у самого моря и врезающегося в обширные владения герцога… Там он крестил жителей целыми толпами… На следующий день он послал всем свое прощальное благословение, доверился своему кораблю и морским волнам и скрылся с их глаз, которым не суждено было более его увидеть. Плавание его проходило весьма быстро, но вскоре он вновь сошел на берег; корабль же с вооруженной дружиной поплыл обратно…

Он же остался с двумя братьями во Христе, одним из которых был отец Бенедикт, а другим — дорогой его сердцу и повсюду сопровождавший его с детских лет брат Гауденций. Уповая на Христа, они отправились на небольшой остров посреди реки, имевший, как показалось пришельцам, круглую форму. Однако хозяева этого места побили и изгнали их… Тогда он отправился на другой участок реки и провел там всю субботу… [2][Следует описание встречи с разъяренными коренными жителями, которые не желают слушать проповедей Адальберта и требуют, чтобы он оставил их в покое.]