Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 2

Итак, следует окончательно отказаться от заумной гипотезы о том, что папа Александр адресовал свое письмо негусу!

Всего через несколько десятков лет после того, как было отправлено это письмо, многие посланцы христианского мира добрались из Европы к монголам Центральной Азии (см. т. III, гл. 119-124), но, несмотря на усиленные поиски, нигде не обнаружили державы могущественного христианского повелителя. Тем не менее христианская Европа не хотела так просто отказаться от своей заветной мечты. И хотя Рубрук [61]и Марко Поло [62]совершенно [458] определенно сообщали, что «священника Иоанна» давно уж нет в живых, а царство его исчезло, образ этот все больше обрастал легендами. «Царя-священника» продолжали искать то в Индии, то в Эфиопии, то на Кавказе [63]и даже в районе Конго, после того как он был открыт в 1485 г. (см. т. IV, гл. 192).

Нам остается рассмотреть еще вопрос о том, как же Елюташи превратился в «священника Иоанна». Ведь так называл его уже Оттон Фрейзингенский. Следовательно, это имя возникло вскоре после Самаркандского сражения. Оппорт высказал предположение, что в Сирии, может быть, спутали титул «Кор-хан» (великий князь), который носил Елюташи, с Иоханааном (Иоанном). [64]Эта трактовка представляется мало убедительной. Наконец, как сообщает Марко Поло, могущественный властелин, которого называли священником Иоанном, носил титул «Унекан» (народный князь), и «это означает, по мнению некоторых, то же самое, что на нашем языке — «священник Иоанн». Мусульманские авторы того периода подчеркивают, что не Кор-хан, а именно Он(Уан, Ован, у китайцев — Ван)-хан тождествен со «священником Иоанном». Так, Абу-л-Фарадж, современник Марко Поло, пишет:

«В том же году (1202) было основано государство монголов. В то время восточнотюркскими народами, исповедовавшими христианство, правил князь Он-хан, из племени кереитов, именуемый также царем Иоанном». [65]

Одновременно о «священнике Иоанне» упоминает другой нехристианский автор — Рашид-ад-дин, везирь персидского царя Газана, сообщая, что все кереиты были христианами. [66]Живший в XIV в. португальский еврей Иошуа Лорки, который впоследствии крестился и принял имя Иеронима де Санкта Феда, сообщает о евреях, «живущих на окраинах государства народного князя-христианина, которого называют Preste Guan ». [67]Уже упоминавшийся выше мусульманин Абу-л-Фарадж прямо указывает, что сам Он-хан был несторианским христианином.

В свете таких сообщений автор этих строк тоже высказал предположение, что епископ Гуго Габульский, который, по всей вероятности, был французом, мог воспринять на слух титул Уан-хан как «Jean». Кроме того, титул «хан» (князь) могли, как ото нередко случалось впоследствии, спутать со словом «хам» (священник). В результате «Уан-хан» был ошибочно истолкован как «священник Иоанн» (вместо «народный князь»). Впрочем, автор не придает значения этому этимологическому объяснению, да и вообще [459] хотел бы подчеркнуть, что культурно-историческое значение понятия «священник Иоанн» несравненно важнее, чем происхождение этого имени.

Итак, твердо установлено, что прообразом «священника Иоанна» был повелитель кереитов Елюташи. Сомнения, высказанные по этому поводу Бруном, представляются неоправданными, тем более что его гипотеза, согласно которой прообразом «священника Иоанна» следует считать грузинского полководца Иоанна Орбелиани, [68]не выдерживает критики. Орбелиани участвовал в борьбе против сельджуков лишь с 1161 г., то есть через 16 лет после первого упоминания о «царе-священнике» у Оттона Фрейзингенского.

Другое предположение было выдвинуто грузином Никурадзе, утверждавшим, что прообразом «священника Иоанна» был великий грузинский царь Давид II (ум. в 1124 г.), одержавший блестящую победу над мусульманами под Дидгори 15 августа 1121 г. [69]Однако эта гипотеза частично подходит только к периоду после 1219 г., когда вновь ожили надежды на «священника Иоанна» (см. т. III, введение к гл. 119-121). С мировоззрением христиан XII в. она никак не вяжется и уж совсем неприменима к сообщению Оттона Фрейзингенского, к письму папы Александра и т.п. Во всех этих документах «царь-священник» именуется Иоанном, а не Давидом, как в более поздних источниках (см. введение к гл. 119 и далее).

Поскольку в Азии, во всей части которой начиная с XIII в. постепенно проникли европейцы, нигде не удалось обнаружить христианское царство «священника Иоанна». После 1320 г. легенда о «царе-священнике» постепенно перенесла его государство в Эфиопию, к которой она первоначально не имела никакого отношения. На более поздних картах мира Эфиопия нередко обозначалась как «Regnum Presbyteri Johannis». Как отмечалось выше (гл. 66 и 72), в VI в. между Европой и государством Аксум поддерживались довольно оживленные связи. Однако они были почти полностью прерваны, после того как арабы завоевали Египет (640 г.) и ислам воздвигнул непреодолимый барьер, препятствовавший общению христианских народов с Эфиопией.

И хотя связи не были полностью уничтожены, а начиная с XIII в. путешественникам иногда даже удавалось проникнуть в Эфиопию (см. т. III, гл. 125, т. IV, гл. 169, 191, 197), все же эта страна оставалась окутанной тайной и давала богатую пищу для легенд и смутных надежд европейских политиков XV в.

Маркхэм в 1912 г. высказал мнение, что автор «Libro del Conoscimiento» (см. т. III, гл. 144) был первым, кто перенес около 1350 г. легенду о священнике Иоанне в Эфиопию. [70]Однако это утверждение нуждается в поправке. Еще в 1321—1324 гг. упоминавшийся выше монах-доминиканец Иордан сделал в своих письмах из Индии (см. т. III, гл. 125) этот смелый вывод, который поразительно долго сохранял свою мнимую силу. Еще в 1492 г. [460] Мартин Бехайм написал на своем «Земном яблоке» возле названия «Эфиопия» следующее:

«В этой стране живет всемогущий император, именуемый мастером (!) Иоанном. Он поставлен там правителем царства трех святых царей — Каспара, Бальтазара и Мельхиора из Страны мавров, и все его потомки — добрые христиане».

Царнке заявил, что письмо, направленное папой Александром «священнику Иоанну», является «первым и последним документом, в котором легендарный царь Индии принимается во внимание в дипломатических расчетах.

С тех пор в глазах дипломатов он, видимо, снова стал мифической фигурой». [71]

Это предположение абсолютно неверно. Дипломатия довольно часто обращалась к фикции могущественного христианского властелина и в период, последовавший за папским письмом. В 1245 г. папа специально поручил Карпини, отправлявшемуся в Монголию (т. III, гл. 119), разузнать о местопребывании «священника Иоанна». Еще в 1383 г. Филипп де Мезьер считал, что резиденция «царя-священника» находится на Ганге, [72]а в 1407 г. великий магистр Немецкого ордена обратился с письмом к этому фантому. Участники Констанцского собора надеялись, что, быть может, к ним прибудет представитель от «царя-священника». Принц Генрих Мореплаватель (см. т. IV, гл. 158, 178) в течение ряда десятилетий руководствовался в своих экспедициях туманной надеждой, что ему удастся установить связи с легендарным царем и, может быть, даже заключить с ним военный союз против турок. 3 мая 1518 г. в письме папы Льва X крещенный незадолго до того сын какого-то негритянского вождя назван «сыном нашего возлюбленного во Христе царя Эфиопии Иоанна». [73]Наконец, в 1530 г. еще раз, как и за 360 лет до этого, были написаны послания мнимого «царя-священника Иоанна» папе и императору Карлу V, [74]которые, впрочем, по-видимому, никто не принял всерьез как политический документ.