Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 2

Чердынь могла все это осуществить, так как до 1236 г. она была столицей цветущего государства Биармии и «древним торговым городом».

«Пермяки же ходили с этими [восточными] и с собственными товарами на Печору и к Ледовитому океану, чтобы выменять у обитавших там народностей меха для восточных и иных стран. Развалины городов в этом северном крае еще свидетельствуют о былом процветании их древних жителей». [26][261]

Новые рынки, подобные Болгару, находившемуся на юге, возникли также на западе и северо-западе. То были Ладога и Холмогоры на Двине (см. гл. 93) и главным образом Новгород, расположенный на озере Ильмень. Огромная роль этого города как центра торговли пушниной позволяла извлекать огромные барыши сначала норманнам, а позднее купцам ганзейских городов.

Вызывает некоторое недоумение то обстоятельство, что арабское население субтропиков было не меньше заинтересовано в торговле мехами, чем народы Скандинавии и Прибалтики. Однако остается фактом, что в южных странах пышные меха, из которых можно было шить парадные одежды, ценились не меньше, чем на Севере.

В Индии, Египте, Андалузии и других странах с жарким климатом северные меха пользовались, как отмечал еще Ибн-Фадлан, большим спросом и за них платили огромные деньги. [27]Для предприимчивых купцов торговля мехами, очевидно, была чрезвычайно благодарным и прибыльным занятием. Даже огромные шкуры белых медведей, добывавшиеся лишь на Крайнем севере, переправлялись через Россию в Египет, о чем свидетельствует запись Ибн-Саида, сделанная около 1250 г.:

«Есть у них белый медведь, который ходит в море, плавает и ловит рыбу… Шкуры таких медведей мягкие; их дарят в египетские страны». [28]

И в самом деле, белых медведей иногда заносит на льдинах из Северного Ледовитого океана к берегам Северной Европы; время от времени это наблюдается и в Исландии, где в 1274 г. за один день было убито 22 белых медведя. [29]

В XVI в. австриец Герберштейн убедительно показал в своем классическом труде, на какие лишения и трудности охотно шли иностранные купцы и в более позднее время ради того, чтобы проникнуть в самые отдаленные и глухие места по обе стороны Северного Урала в погоне за драгоценными мехами. [30]

О том, какой прибыльной была торговля пушниной уже для арабских купцов, свидетельствует запись Ибн-Баттуты (около 1354 г.). Он сообщает, что за одну первоклассную шкурку горностая в Индии была уплачена необычайно высокая цена — 400 динаров. [31]

Судя по всему, арабские скупщики мехов, следуя на север, долгое время не проникали дальше Болгара, до которого они добирались по Волге. Поскольку жители Болгара сами привозили меха с севера, арабам вначале не [262] было надобности ездить дальше этого города: «ярмарка пушнины» в Волгаре удовлетворяла все их потребности. Видимо, только после разрушения Болгара «русами» в 969 г. арабы сами начали искать путь на дальний север, по крайней мере до древней Перми (Чердыни), которая еще долго оставалась важнейшим торговым центром на северо-востоке. Во всяком случае, во времена Нестора Киевского, который упоминает и город Пермь (Чердынь) и Печеру (Печору), «бухарские караваны привозили туда восточные товары». [32]Кроме того, там развили довольно широкую деятельность купцы из Междуречья. Основными статьями товарообмена были, с одной стороны, металлы и оружие, а с другой — меха. Сохранились еще многочисленные следы этой торговли. Арабские монеты нередко находили даже в бассейне Печоры. Более того, на водоразделе между Печорой и Колвой на высоте 188 м до сих пор сохранились деревянные мосты, построенные купцами того времени. [33]Следы пребывания арабов в районе Чердыни и севернее этого города так многочисленны, что привлекли к себе внимание ученых еще 200 лет назад. Так, Страленберг писал в 1730 г., что «на реке Печоре и особенно у города Чордин (Чердынь), или Великая Пермь, в большом количестве встречаются монеты древних халифов». [34]Весьма характерно, что этот прекрасный знаток средневековых торговых связей Северной России высказал фантастическое предположение, будто мнимые «индийцы», которые, согласно Титу Ливию, якобы прибыли в Галлию в 62 г. до н.э. (см. т. I, гл. 35), возможно, дошли по суше до Печоры, а оттуда добрались по морю в Западную Европу. [35]

Нестор Киевский ярко изобразил благоприятное влияние прибыльной торговли с самоедами, арабами, норманнами и новгородцами на все государство Биармию [36]и его столицу Чердынь, дав следующее описание страны:

«Некогда самостоятельный, многочисленный, долгое время свободный и не очень некультурный народ (сколь неожиданно это для такого дальнего уголка земли!)… Благословенная страна, богатая не только солеварнями, железными и медными рудниками, но и хлебом, пастбищами, дичью и рыбой». [37]Трудно переоценить значение древней Перми как торгового центра Восточной России. Первое место в этой торговле в течение всего средневековья, а отчасти и в последние столетия древности, несомненно, занимала [263] пушнина. Во все стороны расходились из Чердыни торговые пути. В Пермском городище были найдены монеты из Бактрии, относящиеся к началу нашей эры. Многочисленные персидские монеты времен Сасанидов (226—651 гг.) были обнаружены в целом ряде мест как вдоль линии Пермь — Валдайская возвышенность — озеро Ильмень, так и на берегах Камы севернее Перми, где встречались монеты чеканки 441—594 гг. [38]Важнейший торговый путь из Персии в Пермь проходил не по Волге, а по Западной Сибири: «по Иртышу, через степи и древний Согд». [39]Путь по Иртышу, судоходному до самого Алтая, использовался, кроме того, при торговле между Пермью и Китаем, [40]а также тюркскими племенами в Центральной Азии. [41]Итак, литературные источники и найденные клады монет свидетельствуют о торговых связях Перми, которые проходили на восток по Иртышу, на юг по Каме и Волге, на запад к озеру Ильмень и косвенно к Балтийскому морю, на северо-запад к Двине и Белому морю и на север в районы Печоры и Оби.

Пермяки, или биармийцы, как убедительно показал Томашек, [42]за тысячу с лишним лет до описываемых событий жили южнее, на средней Волге. Они, видимо, тождественны упоминаемому Геродотом финскому племени будинов, на территории которого якобы поселилось изрядное число иммигрировавших понтийских греков, именовавшихся гелонами. [43]Исключительно важное значение записей Геродота об эллино-скифском торговом пути, который вел на крайний северо-восток Европы, подробно рассматривалось в гл. 10. Оно подтверждается тем обстоятельством, что упоминаемые Геродотом [264] поросшие камышом болота [44]обнаружены на средней Волге, Суре, Оке и Клязьме, а безымянное «длинное и широкое» озеро на севере России оказалось озером Белым. [45]Описанная Геродотом в другом месте [46]сибирская ветвь этого торгового пути проходила через «дикие края» покрытого в те времена сплошным лесом бассейна Камы в области тиссагетов (вогулов) на реке Чусовой и исседонов на реке Исеть.