Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 1

Все попытки доказать на основании литературных источников, что балтийский янтарь был известен еще в доклассическую эпоху, также потерпели неудачу.

В 1881 г. привлекло к себе внимание утверждение Опперта, что якобы в древней ассирийской надписи царя Саргона II (722—705 гг. до н.э.) речь шла о море, из которого добывался янтарь. [24] G. Oppert, Rapport fait á la société Asiatique 9 mai 1881; L’ambre jaune chez les Assyriens, Paris, 1880, p. 6. Приведенная Оппертом цитата гласила:

«В морях переменных ветров их купцы вылавливали жемчуг, в морях, где Полярная звезда стоит в зените, — желтый янтарь».

Однако перевод Опперта был признан ошибочным; в ассирийской надписи не говорится об янтаре. [25] «Reallexikon der Vorgeschichte», В. I, S. 445. Упоминаемое в одном месте у Геродота Северное море [26] Геродот, IV, 13. тоже раньше считали Балтийским. Если допустить, что в данном случае имеется в виду какое-то определенное море, то гораздо правильнее отождествлять его с Северным Ледовитым океаном, чем с Балтикой. Ведь Геродот пишет, что у этого Северного моря жили сибирские племена (см. гл. 10). Даже [368] «неистовое море» на севере, о котором узнали в 5 г. н.э., после плавания флота Тиберия по ту сторону мыса Скаген, может , но не обязательно должно быть Балтийским. Эпитет «неистовый» в равной мере подходит к проливам Скагеррак и Каттегат, которые тогда римляне впервые увидели и которые до той поры были совсем неизвестны (см. гл. 45).

Ни у кого из античных авторов, включая Страбона и Помпония Мелу, мы не встречаем никакого мало-мальски надежного указания на Балтийское море. Только при Нероне южная часть этого моря попадает в поле зрения римлян и греков. Однако названия отдельных рек, впадающих в Балтийское море, были известны еще до плавания Тиберия. Это относится к Висле, которая под названием Вистула упоминалась Агриппой незадолго до начала нашей эры, когда он по поручению императора Августа составлял описание известных тогда областей земного шара, [27] Plin., N.H., IV, 100. Статью по этому вопросу см. в «Rheinisches Museum», В. VIII, S. 402. а также у Помпония Мелы в 42 г. н.э. [28] Помпония Мела, III, 33. [См. М.С. Боднарский, Античная география, стр. 225. — Ред. ] Если принять во внимание огромное значение Вислы для восточной «дороги янтаря», то не покажется странным, что эта река упоминается на добрых полтора столетия раньше, чем Одер, который протекал ближе к Римской империи и был впервые упомянут Птолемеем под названием Виадуа. [29] Ptolemäus, II, 11, 4. Даже маленькая Преголя, кажется, упоминается раньше, чем Одер. Название Гутталис, встречающееся у Плиния в связи с помещенным выше отрывком и упоминавшееся еще Солином наряду с Вислой и Эльбой [30] Solinus, XX, 2. как наименование единственной германской реки, может быть, видимо, отнесено только к Преголе. Ввиду того что она протекает неподалеку от Страны янтаря, в этом нет ничего удивительного. Что же касается самого Балтийского моря, то оно, видимо, было совсем неизвестно римлянам до 50 г. н.э. В этой связи нельзя обойти следующее высказывание Страбона: «Римляне не продвинулись за Эльбу; и никто другой не проник на суше так далеко». [31] Страбон, VII, 1, § 4. [Страбон называет Эльбу Альбием. — Ред. ]

То обстоятельство, что Страной янтаря на Балтийском море начали интересоваться так поздно, возможно, объясняется причудами моды. Бесспорно, в последние столетия до нашей эры янтарь ценился меньше, чем во времена Гомера. И в наши дни периоды, когда янтарь «входит в моду», сменяются периодами, когда он не пользуется почетом и отвергается как «старомодный». Так было и в древности. Римляне периода республики мало интересовались янтарем, в лучшем случае они отдавали должное его физическим свойствам. В начале периода Империи римляне тоже не проявляли особого интереса к янтарю. Этот вывод можно сделать хотя бы из чрезвычайно скудных находок римских монет этого века на побережье Балтийского моря. Позднее, во второй половине I в. н.э., внезапно возник необычайно большой спрос на янтарь. Цены на него, как подчеркивает Плиний, стремительно возросли: [369]

«Как драгоценность он имеет такую высокую цену, что за самую маленькую изготовленную из него фигурку платят больше, чем за живого здорового человека, — распутство, которое заслуживает многократного порицания». [32] Plin., N.H., XXXVII, 12.

Одновременно с 67 г. н.э. наблюдается значительный приток римских монет на побережье Балтийского моря. Причина этого явления не вызывает сомнений. Создается впечатление, что главным толчком к «моде на янтарь» послужило путешествие к Земландскому полуострову упомянутого Плинием, но не названного им по имени римского всадника. В результате этого в Рим проникли первые сведения о Балтийском море.

К сожалению, не сообщается никаких подробностей о ходе этого необычайно интересного торгового путешествия, его длительности и маршруте. Можно предположить, что римский всадник следовал примерно по той же дороге, трассу которой позднее можно было определить в общих чертах по названиям местностей, приведенным Птолемеем. По данным Ηордена, южный отрезок дороги проходил от Аквилеи через Любляну, Целе [в Югославии, на реке Савиня. — Ред .] и Птуй в Петронелле (Карпунтум). [33] Ε. Nоrdеn, Die germanische Urgeschichte in Tacitus’ Germania, Leipzig-–Berlin, 1920, S. 446. Северный ее отрезок, видимо, правильно наметил Фридрихе: «От Карнунтума эта главная дорога, проходя вдоль Моравы, достигала «Моравских Ворот», проникала через Верхнюю Силезию в южную часть Познаньской провинции и, следуя по реке Πросне, захватывала Калисию. Далее шла северо-западнее озера Гопло через Вислу и ее устье». [34] C. Fredrichs, Funde antiker Münzen in der Provinz Posen, «Zeitschrift der Historischen Gesellschaft für die Provinz Posen», 1909, В. XXIV, S. 235. Можно с уверенностью отождествить Калисию с городом Калиш. [35] H. Кiepert, Lehrbuch der alten Geographie, Berlin, 1878, S. 537 (примечание 2); J. Ρartsсh, Landeskunde der Provinz Schlesien, Breslau, 1896, B. 1, S. 332 (и след.). Вероятно, приводимые Птолемеем названия мест Арсиона, Эбурнум, Каркодунум тоже связаны с «дорогой янтаря» и их можно отнести к современным городам Брно, Оломоуцу и Кракову. Важное значение имеет сообщение о том, что римский всадник, приехав на Земландский полуостров, нашел там фактории. Чрезвычайно интересно было бы установить, какому народу принадлежали эти фактории, но, к сожалению, об этом в древних источниках ничего не говорится. Особого внимания заслуживает сообщение об исключительно большом количестве янтаря, привезенном всадником в Рим. Тот факт, что один кусок весил 13 фунтов, вполне вероятен. Куски такого веса находят и теперь, хотя и редко. [36] «Neue Berliner Monatshefte», 1803, В. II, S. 399. Самый большой кусок янтаря, о котором нам известно, был найден в 1819 г. и весил 14 фунтов. [37] «Beiträge zur Kunde Preussens», В. VI, S. 514. Кусок, хранящийся в Калининградском музее и весящий 13,5 фунта, был найден 12 июля 1803 г. при буровых работах между Черняховской и Гусевым, почти в 100 км от берега моря. Большой интерес [370] представляет тот культурно-исторический факт, что один купец мог в полной безопасности провезти такое большое количество высоко ценившегося янтаря через Центральную Европу, которая в те времена была слабо цивилизована и где еще имелось мало дорог. Это позволяет сделать вывод, что римский всадник был не первым купцом из Средиземноморья, который проник на Земландский полуостров, и что торговля и транспорт на «дороге янтаря» были уже в то время достаточно хорошо организованы.