Генри Стенли - Как я отыскал Ливингстона

Но даже проводники Ваджиджи часто ошибались, и не один раз приводили нас в опасные места. Проводники, по-видимому, были не прочь остановиться в Бикари, который был вторым местом привала от Мукунгу, они находили бесконечно лучшим находиться под прохладною тенью смоковниц, чем сидеть подобно деревянным куклам в валкой байдаре. Но выражение их желаний было предупреждено, однако, раздавшимися громкими криками жителей Бакари, которые требовали, чтобы мы приехали к берегу, угрожая нам в случае неисполнения их требований местью великого Вами. Мы, однако, не поддались этим сирено-подобным зазываниям, и решительно отказались причалить. Тогда, видя, что угрозы не действуют, они весьма энергично принялись швырять в нас каменьями. В ответ на один из брошенных камней, пролетевший на расстоянии одного фута от моей руки, я схватил пулю и решился было бросить ею в них, но удержался; взглянув на Ливингстона, я заметил по выражению его лица, что это ему было далеко не приятно. Так как эти неприязненные демонстрации были еще довольно слабы, и так как такого рода приветствиями встречали нас почти в каждой встречаемой нами деревне, то мы спокойно продолжали наш путь вплоть до мыса Мурембвэ, который составлял дельту реки одного с ним наименования. Это место было прекрасно защищено широкою полосою, покрытою колючим кустарником, остроконечным камышом и густо поросшим тростником и папирусом; отсюда бежал бы самый отважный из Мрунда, зная, что из-за этого негостеприимного болота выглядывают ружья иностранцев, с которыми рискованно вступать в единоборство. Причалив к берегу нашу байдару, мы расположились на небольшой песчаной площадке, и Фераджи, наш неумелый но проворный повар, развел огонь и приготовил нам восхитительного мокка. Несмотря на окружавшие нас опасности, мы почувствовали себя совершенно счастливыми, и за яствами и кофе предались некоторым философским размышлениям, которые незаметно привели нас к сознанию нашего неизмеримого превосходства над окружавшими нас язычниками, но философия и преимущественно мокка подействовали на нас таким образом, что к нашему равнодушному презрению при воспоминании о них примешивалась некоторая доля чувства сострадания. Доктор припомнил некоторые столкновения, испытанные им с народом подобных же наклонностей; мудрый и опытный путешественник не успел вдаться в подробности, при описании безумного поведения арабов, которое мне не раз пришлось испытать на себе.

Окончив наш кофе и беседы о нравственности, мы отчалили от Мурембвэ, и направились к мысу Сентакаи, лежавшему от этого места на расстоянии восьми или девяти миль; мы надеялись, однако, достигнуть его до сумерек. Вангвана гребли очень усердно, а между тем прошло около десяти часов времени, наступала ночь, а до Сентакаи было еще очень неблизко. Но так как ночь была светлая, лунная, а положение наше было далеко не безопасное, то люди согласились грести еще в продолжение двух или более часов. Около 8-ми часов вечера мы пристали к берегу пустынной местности — песчаной отмели, длиною около тридцати футов; с одной стороны ее возвышался глиняный вал вышиною около десяти или двенадцати футов, другая сторона ее была загромождена неправильной скалой. Мы рассчитывали, что в этом месте, при соблюдении некоторой тишины, мы останемся незамеченными, и, отдохнув в продолжение нескольких часов, в состоянии будем продолжать наше путешествие. Вода в чайнике поставлена была нагреваться для чая, а люди, разведя для себя небольшой костер, поставили на него свои глиняные, наполненные водою, котелки для приготовления себе похлебки. В это время поставленные нами часовые заметили в темноте фигуры, подкрадывающиеся к нашему биваку. Окликнутые, они, наконец, приблизились и приветствовали нас туземным «Вакэ». Наши проводники, объяснив им, что Вангвана остановились здесь лагерем до утра, сказали им, что мы не прочь будем вступить с ними в торг, если у них есть что-либо для продажи. Они сказали, что это им очень приятно слышать, и затем, обменявшись еще несколькими словами, во время которых мы видели, что они зорко осматривали наш лагерь — удалились. Уходя, обещались к утру вернуться с провизией и вступить с нами в дружеские отношения. Во время нашего чаепития, мы были предупреждены нашими часовыми о приближении второй группы людей, которые как и предшествующие оглядели нас и приветствовали теми же словами. За этою скрывшеюся, довольно многочисленною группою, появилась третья, поступившая но примеру прежних двух.

XXXIV. Оружие и принадлежности африканцев. 1, 2, 3, 4, 5, 6) Знаки указывающие путь. 7 и 8) Наргиле. 9) Ящик из коры. 10) Глиняный горшок. 11) Железная часть мотыги. 12) Мотыга. 13) Гитара. 14) Гребенка. 15) Палицы. 16) Опахало от мух. 17) Скамейка. 18) Сосуды из тыквы.

Из всего этого мы заключили, что известие о нашем пребывании быстро облетело все окрестные деревни; мы заметили снующие взад и вперед две байдары, с поспешностью, которая нам казалась далеко не необходимой. Мы имели основательные причины относиться ко всему этому с немалым подозрением; нам известно было, что у народа (по крайней мере Иджиджи и Занзибара) не было в обыкновении посещать или приветствовать как бы то ни было ни под каким предлогом по наступлении сумерек; ночью никому не дозволяется приближаться к лагерю, не извещая об этом выстрелом; снующие взад и вперед байдары, громкое выражение радости при появлении небольшой партии Вангвана, которые в большей части Урунда считались событием самым обыкновенным, все это вместе было крайне подозрительно. В то время как доктор и я пришли к заключению, что все эти движения не указывали на дружелюбные отношения, нас посетила четвертая толпа людей с очень шумными и громкими заявлениями. Поспешно покончив ужин и проводив толпу людей, необыкновенно странно выражавшую свою радость, мы торопливо направились к байдаре и, усевшись по местам, тихонько отчалили. Отплыли от берега несмотря на окруживший нас мрак, я обратила внимание доктора на многочисленные темные фигуры, скрывавшиеся в скалах; некоторые из них, стараясь занять лучшие места, карабкались на вершины; с левой стороны берег был покрыт группою людей, и наконец раздался оклик с только что покинутой нами отмели. «Теперь мы вне опасности», сказал доктор, когда мы отошли на безопасное расстояние от поджидавших нас, должно полагать, разбойников. Я уже поднял руку и хотел дать два добрых выстрела в предостережение им на будущее время, но снова удержался, заметив и на этот раз полное неодобрение доктора.

Гребя более шести часов, мы обогнули мыс Сентакаи и остановились у небольшой рыбачьей деревни Мугэй, в которой могли совершенно спокойно уснуть. С рассветом мы отправились в путь, и около 8-ми часов пополудни прибыли в дружелюбную магальскую деревню Мутваре. Усиленно гребя в продолжение восемнадцати часов, со скоростью двух с половиною миль в час, мы прошли таким образом сорок пять миль. Отправляясь от нашего лагеря у мыса Магала, от точки наиболее выдающейся к северу от Уджиджи, мы нашли, что большой остров Музиму, который находился в виду у нас при огибании мыса Бангвэ, близ Уджиджи Бундора, лежит но направлению юго-юго-запада, и что западный берег его находится в небольшом расстоянии от восточного берега озера; ширина озера достигала в этом месте от восьми до десяти миль. Отсюда мы ясно различали гористые земли западной стороны, которые, казалось, лежали над уровнем озера на высоте не менее 8,000 футов. Пик Луганга, возвышавшийся несколько к северо-западу от Магала, достигал вышины около 500 фут; а Сумбурици немного севернее Луганга, страна противоположная этой части Урунди, обитаемая Мрутой, султаном Увира лежит на 300 фут выше соседних высот. К северу от мыса Магала озеро проходит между двумя цепями гор, которые от этого места на расстоянии тридцати миль к северу сходятся в одной точке.