Генри Стенли - Как я отыскал Ливингстона

Теперь я приведу выписки из моего дневника, без которых трудно было бы передать все подробности нашего дальнейшего путешествия, а так как приводимые ниже строки аккуратно заносились в мою записную книжку каждый день вечером, то, по моему мнению, они представляют более интереса, чем сухой перечень фактов, ныне почти изгладившихся из моей памяти.

Октября 31-го. Вторник. Мы расположились лагерем в лесу. Дорога идет на северо-восток. Переход совершен в 4 часа и 15 минут.

Покинув трехугольную гору, на которой сын Нцогера выстроил свое укрепление, мы долгое время шли на в.с.в., так как между нами и прямым путем к реке Малагарази лежало глубокое и непроходимое болото. Долина имела крутую покатость к этому болоту, в которое стекались воды трех значительных кряжей гор. Вскоре мы повернули к северо-западу и готовились перейти болото; в то время как мы приближались в последнему, проводники рассказали нам о страшной катастрофе, которая произошла в нескольких шагах выше того места, через которое мы готовились перейти. Они сообщили, что один араб вместе с своим караваном, состоявшим из тридцати пяти рабов, переходя через болото, вдруг провалился и погиб со всеми своими спутниками. Болото это имело несколько сот ярдов в ширину и поросло густою травою, под которою протекал в середине широкий, глубокий и быстрый ручей. Вперед шли проводники, а за ними осторожно ступали наши люди. Когда мы дошли до середины, то этот водяной мост, так странно устроенный для нас природой, начал колыхаться, образуя высокие волны, подобные тем, которые бывают на море после бури. Где ступали наши ослы там травяные волны подымались на фут в вышину; вдруг нога одного животного провалилась насквозь и так как оно не в состоянии было высвободить ее, то образовалась глубокая яма, быстро наполнившаяся водой. При помощи десяти человек нам удалось однако вытащить животное на более твердое место и затем весь наш караван благополучно перебрался через болото.

Перебравшись на другую сторону, мы двинулись к северу и очутились в восхитительной местности, весьма удобной для земледелия. Там и сям громоздились громадные утесы, в расселинах которых росли высокие деревья, под тенью которых гнездились селения. Старшины последних имели сильное желание получить в подарок изрядное количество нашего холста, но присутствие подданных сына Нцогера остановило их корыстолюбивые наклонности. Козы и овцы были замечательно дешевы и хороши, так что по случаю нашего приближения к Малагарази было зарезано восемь овец и роздано людям.

Ноября 1-го. Держа путь на северо-запад мы вскоре увидели столь ожидаемую нами реку Малагарази, узкий, но глубокий поток, текущий по долине, окруженной высокими горами. Берега ее, поросшие деревьями, были усеяны рыбоядными птицами; кругом были разбросаны многолюдные селения. Пища была дешева и в изобилии.

Пройдя несколько миль по левому берегу реки, мы вступили во владение Киала. Я думал было тотчас же переправиться через реку, но тут возникли затруднения. Нам приказали остановиться и предварительно условиться о переправе. Мы было воспротивились, но нам объявили, что если мы желаем, то можем перейти реку, но в таком случае мы не получим никакой помощи от местных жителей.

Пришлось повиноваться, и в средине одного из селений была раскинута палатка, а тюки сложены в одну из хижин, под прикрытием четырех солдат. Мы отправили посольство к Биала, старшему сыну великого вождя Нцогера, прося позволения переправиться через реку в качестве мирного каравана. Киала потребовал за переправу пятьдесят шесть доти холста, т.е. почти целый тюк! Пришлось снова пустить в ход дипломатию. Переговоры о дани поручено было вести Бомбаю и Асмани; вместе с тем им было сказано, чтобы они не давали более двадцати пяти доти. После переговоров, продолжавшихся семь часов, мои посланные вернулись с известием, что нужно дать тринадцать доти для Нцогера и десять доти для Киала. Бедный Бомбай охрип от крику, но Асмани продолжал улыбаться. Я радовался, что мы на таких условиях отделались от этих разбойников.

Через три часа нам предъявлены были новые требования. К Биале прибыли два вождя от его отца и узнав о нашем присутствии пожелали получить от нас пару ружей и бочонок пороху. Но тут терпение мое истощилось и я объявил, что они могут взять их лишь силою, как так я никогда не соглашусь на подобный грабеж.

Снова были отправлены для переговоров Бомбай и Асмани, которым опять пришлось в течение нескольких часов убеждать несговорчивых дикарей. Я дал Бомбаю два доти холста, по одному на каждого вождя, и объявил, что я прибегну к оружию, если они этим не удовольствуются. Подарок был взят и переговоры окончились в полночь.

Ноября 2-го. Остров Игата лежит в расстоянии полуторачасового пути от Биала, на запад от последнего. Мы прибыли к острову Игата, на левом берегу Малагарази, в 5 часов пополудни; утро прошло в бестолковых спорах с собственником лодок на перевозе. За переправу мы условились заплатить восемь ярдов холста и четыре фундо [5] 4 фундо = 40 ожерельям, так как 1 фундо = 10 ожерельям. сами-сами или красных бус. Четырем человекам вместе с грузом пришлось переправляться в небольших, невзрачных и полуразвалившихся лодках. Когда их высадили на противоположный берег, то, к удивлению моему, были предъявлены новые требования. Перевозчики нашли, что два из данных нами фундо — недостаточной длины и потому требовали еще два фундо; в противном случае отказывались от перевоза. Пришлось дать еще два фундо, хотя не без спора и крика, столь необходимых в этих странах.

Но не успели еще перевезти и половины всех людей и груза, как нам предъявлены были новые требования, с обычным гамом и криком; на этот раз мы должны были дать пять хет (ожерельев) человеку проводившему нас до перевоза и шукку холста для другого человека, все заслуги которого заключались в крике. И эти требования были улажены.

Около захода солнца мы приступили к перевозке ослов. «Симба», красивый дикий осел из Киниамвези, отправлен был первым. Когда он доплыл до средины потока, то начал сильно биться — его схватил за горло крокодил. Бедное животное с страшными усилиями отбивалось от своего врага, но напрасно: как ни тащил его Шоуперей за веревку, прикрепленную к шее, последний исчез под водою и мы более его не видели. Глубина реки в этом месте доходила до пятнадцати футов. Там и сям показывались из под воды светло-коричневые головы с блестящими глазами и чешуйчатые спины; но мы никогда не думали, что эти земноводные осмелятся подойти так близко к столь шумному месту как перевоз во время переправы. Огорченные несколько потерею осла, мы снова, однако, принялись за работу, и к 7 часам вечера все переправились на другую сторону, за исключениен Бомбая и последнего оставшегося у нас осла, которого решено было перевести утром, когда крокодилы оставляют реку.