Борис Василевский - Снега былых времен

Я созвонился с Солдатовым и поехал на станцию. Глядя на счетверенную нитку теплотрассы, тянущуюся вдоль дороги, я вспомнил, как Владимир Кузьмич Абалакин — тогда, в 76-м, зам главного инженера БАЭС — рисовал мне ее схему: три замкнутых, изолированных друг от друга контура, сцепляющиеся наподобие колец. Вот так, для пущей безопасности не напрямую, подается горячая вода из бойлеров «атомки» в поселок. Какова первая, бросающаяся в глаза достопримечательность поселка на Севере, непременная, так сказать, деталь его пейзажа? Одна, две, а то и с десяток чадящих труб. «ДЭСка» молотит, извергаются из труб и вытягиваются по ветру, как длинные средневековые флаги, шлейфы дыма. Снег черный. Билибино встал в котловине, и было, разумеется, не до «розы ветров» — висело постоянно над поселком облако смога. Теперь, с вводом теплотрассы, в Билибино — ни одной котельной. Тихо, чисто… В одном месте вправо от теплотрассы отходило ответвление, пересекало долину, вело к видневшемуся на склоне сопки среди деревьев одинокому строению. «Профилакторий будет. Для энергетиков», — сказал шофер. Слева от дороги, недалеко от БАЭС, стынущая незаконченная бетонная коробка. «Тепличный комплекс будет», — снова комментировал шофер. Вот уж действительно — «будет». Слово это, пожалуй, чаще всего и слышишь. Еще в 72-м году, в 9-й пятилетке, мне говорили: «Парник планируем. Огурцы, помидоры, лук… Птичник на, 1600 кур-несушек. Коровник на 100 голов…» И добросовестно я записывал и столь же добросовестно тогда же, в 72-м, передавал читателю: «Запроектированы парники, которые будут обогреваться теплом «атомки», и птицеферма, и коровник. Появится у билибинцев свое подсобное хозяйство…» Спустя еще четыре года окружная «Советская Чукотка», сообщая про обращение, принятое коллективом Билибинского горно-обогатительного комбината ко всем трудящимся области «с призывом ознаменовать стартовый год десятой пятилетки ударным трудом», писала: «Так, запланировано… построить тепличный комплекс с общей производственной площадью в 20 гектаров». В мае 78-го года мелькнула и в «Правде» коротенькая заметочка — «Огород в тундре». «В Чукотской тундре вблизи поселка Билибино начались подготовительные работы для постройки тепличного комбината площадью три гектара. Ежегодно он будет поставлять к столу горняков, оленеводов, охотников и геологов 1200 тонн огурцов, помидоров, редиса, лука. Свет и тепло теплицам даст Билибинская атомная электростанция». Для района с населением в 25 тысяч человек 1200 тонн — это в северных условиях немало. Это почти пятьдесят килограммов свежих овощей на душу. Только опять — «будет». Но когда?! В десятой пятилетке «огород в тундре» осилить тоже не удалось. Мало того — прошло три года одиннадцатой. Овощи к столу северян поставляет до сих пор материк и сами северяне, из своих личных подсобных хозяйств. Помидоры на рынке — семь рублей «кэ-гэ»… Теперь обещают вроде бы точно: в этом, то есть в 84-м, теплицы сдадут. Но я, наученный предыдущим опытом, уже не рискую со своей стороны заверять в этом читателя. Так и напишу: обещают… О «причинах» тоже могу сказать, как мне тут объяснили. Ничего нового в этих причинах нет, — как обычно, ведомственность, несогласованность, «невыделение средств». Дело в том, что тепличный комплекс решено было строить как бы на паях — Билибинской атомной электростанцией и горно-обогатительным комбинатом. Общая его стоимость — 26 миллионов рублей, итого по 13 миллионов на брата. БАЭС свои средства вкладывает с регулярностью, а БГОК — тот самый, что принял обращение, — как в простоте говорят здесь, «не телится». Вот и весь «бином Ньютона». И хотя эта причина еще не объяснение, но и она не на виду, она ведь, к примеру, массовому читателю той же газеты «Правда» неизвестна. А на виду — три пятилетки обещаний. Так не лучше ли извлечь из этого урок, и не педагогичнее ли, обещая в другой раз, говорить, допустим, так: «Да, будет. Но — нескоро …» Так я размышлял в эти короткие минуты дороги, а когда завиделись впереди знакомые бетонные буквы «БАЭС», вдруг сказал себе: «Чего пристал к людям?! Не будь у них этой замечательной черты: заглянуть далеко вперед, а заглянув, помыслить увиденное там как сбывшееся или почти сбывшееся, — да, не будь у них этого оптимистического свойства, разве побывал бы ты в Билибино в 69-м? Застал бы начало стройки? Может, и побывал бы, только лет пять спустя, когда действительно «нажали кнопку». И сколько бы не узнал, не увидел…»

Незадолго до моего приезда, с месяц назад, станция отметила свое десятилетие. Срок этот считается от 12 января 1974 года, когда был осуществлен энергетический пуск 1-го блока. Как старому знакомому, Солдатов презентовал мне отлитую к этой дате тяжелую памятную медаль и красочный проспект, выпущенный Атомоэнереэкспортом. На обложке — вид на «атомку» среди чукотского редколесья. Фиолетовое небо, синий снег, зеркальный блеск алюминиевого фасада, ямки заячьих следов на переднем плане… Герман Ефимович стал называть цифры.

— Две трети завозимого на Чукотку топлива идет на теплоснабжение, треть — на выработку электроэнергии. Если бы не АЭС, в Билибинский район за эти десять лет пришлось бы завезти дополнительно свыше одного с половиной миллиона тонн угля. Подсчитать одну только стоимость этого завоза — получится, что «атомка» себя практически оправдала. Себестоимость нашего киловатт-часа процентов на двадцать ниже, чем на ТЭЦ, работающей на органическом топливе. Работают на станции около шестисот человек. Миграция фактически отсутствует, текучесть кадров сведена до минимума: процентов два с половиной в год. Дело в условиях — труда, быта. При создании таких объектов, как наш, условия резко улучшаются. Север, как выражаются, становится «ближе». Меньше чувствуется экстремальность. Будущее в освоении края, я считаю, за такими очагами, как БАЭС…

Эту мысль директора я очень хорошо понимал. Мы сидели в огромном, по всем современным требованиям обставленном кабинете. За окнами во всю стену разворачивался тот же пейзаж, что на обложке проспекта. Так же голубел снег, в отдалении над сопкой кружил нарядный красный вертолет. Там, снаружи, было минус сорок, а в кабинете батареи источали мощное тепло, напоминая о близком соседстве реакторов. На стене висел портрет академика Курчатова с тремя Звездами Героя, на столе стоял телефон прямой связи с Москвой. Экстремальность действительно не ощущалась. Так что мысль о подобных очагах, «оазисах», была даже не то чтобы хорошо понятна, но получала, так сказать, наглядное подтверждение. Однако «оазис» он и остается «оазисом». Что же касается территории в целом… В докладе первого секретаря обкома Н. И. Малькова на пленуме областного комитета партии в марте 82-го года, посвященном комплексному развитию производительных сил области, говорилось: «Энерговооруженность народного хозяйства низка. Энергосистема области не имеет достаточного резерва мощности». А выступавший в прениях по докладу бригадир с прииска имени Билибина, Герой Социалистического Труда В. В. Затуливетров так, в частности, охарактеризовал ситуацию в Билибинском районе: «У нас в районе работает атомная электростанция. Сейчас решается вопрос о ее расширении. Используют же ее энергию лишь три прииска, а на остальных трех, в четырех совхозах и поныне работают маломощные дизельные электростанции. Билибинский комбинат из-за этого теряет ежегодно около десяти миллионов рублей и расходует почти тридцать тысяч тонн нефтепродуктов. Видимо, пора уже спросить с кого следует, почему до сих пор не построены линии электропередачи от атомной станции ко всем предприятиям и поселкам района. По этому поводу принимались постановления на различных уровнях, но практических дел мы пока не видим». За прошедшие со времени пленума два года положение в районе, конечно, не изменилось. Построить разветвленную сеть ЛЭП в условиях Чукотки оказалось сложнее, чем «первенца атомной энергетики». Сейчас БАЗ С закольцована с соседними электростанциями: в Якутии и в Певеке. Но эти линии существовали еще до «атомки», когда электростанция в Билибино была дизельная. Есть ЛЭП и в самом районе — к поселкам и приискам, что поближе. Отдаленные, вроде Анюйска, Мандриково, Дальнего, Стадухино, — по-прежнему на своих дизелях. Технико-экономические обоснования на строительство этих линий имелись, но где-то, где вопрос решается окончательно, посчитали — нецелесообразно. Считали, как объяснили мне сведущие люди, так: «Запасов там на два, на три, на четыре года, поэтому стоит ли тянуть ЛЭП?..» Трудно теперь судить: для сегодняшнего дня это, может быть, и резонно, но ведь и прииски не вчера образовались. Например, самому молодому, Дальнему, уже десять лет. Как и «атомке». Причем обоснование линии электропередачи «Зеленый Мыс — Дальний» было подготовлено институтом Дальстройпроект по заказу Северовостокзолота еще в 76-м году, когда, можно сказать, был расцвет Дальнего, когда вопрос о «двух-трех годах» не стоял. Сколько топлива перевезли туда за эти годы — круглогодичной дороги тоже нет, только по зимнику, — вообразить невозможно!.. А если взять поселки оленеводов, никакого отношения к «запасам» не имеющие, скажем, такой далекий поселок, как Омолон, — ему, исходя из этого, рассчитывать на тепло и свет «атомки» вообще не приходится. Поэтому сейчас, когда заходит речь об эффективности БАЭС, нередко слышишь от билибинцев: «Отапливает сама себя…» И, судя по настойчивости, с которой Герман Ефимович сосредоточивался на достоинствах станции, он эту ситуацию, разумеется, не хуже моего знал, и, как руководителя производства — производства, могущего дать больше, чем дает теперь, — она его, чувствовалось, задевала. Мельком проскользнуло: «Некоторые мыслят по старинке: существовали эти прииски на дизелях — и просуществуют…» Посему я не стал лишний раз «сыпать соль», спросил о перспективах. В перспективе намечалось, как я уж говорил, сооружение 2-й очереди БАЭС, увеличение ее мощности втрое.