Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

Резные изделия из нефрита, агата, опала и других полудрагоценных камней, изящные поделки из золота, вычурная керамика свидетельствуют о появлении групп искусных ремесленников. Намечаются и определенные различия в общественном положении разных социальных групп: высокие могильные холмы — места погребения вождей и родовой знати, часто сопровождаемые принесенными в жертву людьми.

Скульптурные каменные колонны и статуи, холмы-платформы из земли и щебня, тщательно выделанные ритуальные зернотерки из базальта получают широкое распространение по всему тихоокеанскому побережью Никарагуа.

Здесь мы приблизились наконец и к разгадке тайны идолов острова Сапатеро. Как выяснилось, все они относятся именно к «Среднеполихромному» периоду, то есть к 800 — 1200 годам н. э. На квадратных или круглых колоннах-пьедесталах изображались обычно фигуры мужчин, сидящих или стоящих, с каким-нибудь животным (или только с его головой) на своей спине, плечах и голове, как бы нависающим сверху. В искусстве доколумбовой Мезоамерики подобный мотив называют «альтер-эго», то есть изображение человека и его зооморфного духа-покровителя («нагуаля»). По крайней мере в двух случаях эти никарагуанские каменные изваяния были облачены в маски в виде утиного клюва. Очень близкие по стилю скульптуры встречаются в южных областях Мезоамерики с довольно раннего времени (например, ольмекская статуэтка из Сан-Андрес-Тустла).

На острове Саиатеро и перешейке Ривас есть также статуи, у которых голова человека заключена в раскрытую пасть зверя (крокодила, ягуара и др.) — тоже явно мезоамериканская черта. Изваяния на колоннах известны по крайней мере с первого тысячелетия до нашей эры в горной Гватемале и на тихоокеанском побережье этой страны, в Северо-Западном Гондурасе (Копан, р. Улуа). Таким образом, не подлежат сомнению северные связи и, вероятно, северное мезоамериканское происхождение скульптурного стиля Сапатеро-Ривас. Как правило, все эти изваяния связаны с архитектурой ритуального назначения — облицованными необработанным камнем или булыжником земляными пирамидальными холмами. Последние служили основаниями для легких храмов и святилищ.

«Позднеполихромный» период (1200–1523 годы н. э.) на территории западных и юго-западных областей страны связан с некоторым упадком местной культуры и заметным сокращением населения. Одновременно резко усиливаются связи с Центральной Мексикой, что находит прямое отражение в керамике и искусстве Никарагуа. Это и неудивительно — к 1200 году н. э. долина Мехико становится главным политическим и культурным центром всей Мезоамерики. Прекращение же влияния со стороны цивилизации майя, видимо, объясняется упадком и запустением в IX–X веках н. э. основных майяских центров в низменных лесных районах Северной Гватемалы. Керамика этого времени имеет ряд мотивов и черт, близких по стилю к центральномексиканским. На некоторых расписных сосудах можно встретить изображения тольтекско-ацтекских богов — Кецалькоатля (Пернатый Змей — бог воздуха, покровитель знаний), Эхекатла (бог ветра), Тлатекутли (бог смерти).

Из изложенных выше археологических данных неизбежно вытекает вывод о том, что начало «Среднеполихромного» (800 — 1200 годы н. э.) и «Позднеполихромного» (1200–1534 годы н. э.) периодов в истории Никарагуа были связаны с резкими изменениями в характере местной культуры. В ней заметно ощущаются инородные, главным образом мезоамериканские, влияния. С другой стороны, в самой Мезоамерике 700–800 и 1100–1200 годы н. э. отмечены изменением всей политической обстановки — драматическим крахом старых влиятельных центров культуры и появлением новых, более могущественных: гибель Теотихуакана — столицы обширного государства предков науа в Центральной Мексике (конец VII века н. э.) и распад империи тольтеков в конце XI века (их столица Толлан находилась в штате Идальго, на северо-восток от долины Мехико). Эти гигантские по масштабам социально-политические катастрофы потрясли до основания и Мезоамерику, и ее окраины. Нарушилась вся давно сложившаяся система связей и союзов. С севера в цветущую зону древних цивилизаций вторглись дикие орды полукочевых варваров-чичимеков, сея вокруг смерть и опустошения. Ряд племен и народов был сдвинут потоком событий с насиженных мест и вынужден был искать лучшей доли где-то в иных землях. Древние легенды и хроники неоднократно сообщают о таких вынужденных странствиях многих мезоамериканских индейцев, особенно с севера на юг.

А не связаны ли в таком случае между собой факты резкой перемены культуры в Никарагуа и перемещения целых групп мезоамериканцев на юг в VIII и XII веках н. э.?

Да, по мнению подавляющего большинства современных исследователей, такая связь, несомненно, имеется. По сообщению испанского автора Фернандо де Овьедо, предки индейцев никарао, которых конкистадоры встретили в 1523 году на юго-западе страны, пришли туда, по их же собственным словам, совсем недавно — «всего за 5–6 поколений» до конкисты. Если взять среднюю продолжительность человеческой жизни для того времени в 30–40 лет, то мы получим в качестве начальной даты вторжения никарао примерно XIII–XIV века н. э. Никарао говорили на языке науа и имели обычаи, культуру и верования, близкие ацтекским. Но именно на керамике «Позднеполихромного» периода в изобилии представлены образцы центральномексиканских (науа, ацтекских) божеств! Таким образом, приход никарао из Мексики в юго-западные районы Никарагуа весьма вероятен. А что же чоротега? Они, скорее всего, тоже были пришельцами с севера, хотя и более ранними, чем никарао. Их прародина, судя по лингвистическим данным, находилась на юге Мексики, в районе Соконуско. Они родственны по языку хорошо известным древним народам Мезоамерики — сапотекам и миштекам. Учитывая широкое распространение языка чоротега по тихоокеанскому побережью Никарагуа и тот факт, что в их культуре вообще и в полихромной керамике в частности представлены многочисленные следы влияний со стороны майя конца первого тысячелетия нашей эры, можно довольно уверенно сопоставить приход этих индейцев с началом «Среднеполихромного» (800 — 1200 годы н. э.) периода в Никарагуа.

Центральноамериканская археология насчитывает сейчас чуть больше ста лет от роду. В 1852 году Эфраим Джордж Сквайр, выпустив в свет первое печатное сообщение о таинственных статуях острова Сапатеро, положил тем самым начало подлинному изучению забытых индейских культур Никарагуа. Однако первые научные раскопки никарагуанских древностей стали реальностью только в 50 — 60-е годы нашего века, когда М. Ко, К. Боде, А. Норвеб, В. Хаберланд и другие заложили первые метры шурфов и траншей на зеленых склонах холмов перешейка Ривас и островах Ометепе и Сапатеро. Таким образом, подлинно археологические исследования на территории Никарагуа ведутся еще ничтожно малый срок — всего каких-нибудь тридцать пять — сорок лет. Стоит ли поэтому удивляться, что многие проблемы доиспанского прошлого страны не могут быть решены и по сей день?