Вячеслав Пальман - На суше и на море 1979

Сагалевич разговаривает с гидронавтами по радио через главный пульт в рубке и миниатюрный ручной аппарат. Голоса из глубины звучат, рождая эхо, и это придает звуковому переговору нечто фантастическое, неземное.

В свободные минуты Сагалевич рассказывает мне об американце Скотте Карпентере, который был и космонавтом, и гидронавтом. Наступил такой день, когда он сказал: «Я все посмотрел, что может увидеть землянин, могу заняться теперь цветами. И стал фермером. Сагалевич делает вывод:

— Символичный шаг. По себе знаю, что в глубинах моря шум листвы, голубое небо и белые облака приобретают особую цену для человека. Дороже стала наверное, Карпентеру и возможность испытывать радость общения с живой природой.

Кузин развесил сушиться легкий синтетический водолазный костюм, к которому прицепляет и отцепляет тросы при погружении и подъеме «Пайсиса», а потом с явным удовольствием сидит в этом страшноватом, черном, чешуйчатом с блестками одеянии на рубке, позируя многочисленным фотолюбителям, когда «Пайсис» транспортируют к месту погружения.

Кузин слазил в трюм, по-домашнему расположился на палубе с двумя кастрюлями и со сноровкой старого холостяка чистит картошку: пора обедать. Я помогаю ему. Кузин начинал когда-то с подводного спорта, с увлечением проектировал по вечерам и ночами с Александром Подражанским подводную станцию «Черномор», первый же с другом юности и с Анатолием Сагалевичем освоил аппарат «Пайсис».

На воде часы летят незаметно. Вот и возвращаемся на базу.

В предзакатный час у общежития состоялся волейбольный матч. «Моржи» во главе с Александром Подражанским спустились к Байкалу поплавать. Спортивный режим естествен для экспедиционников, многие из них разрядники, почти все водолазы-спортсмены.

После физкультпаузы несколько человек пошли вновь на пирс, к «Пайсисам». За три дня я не услышал почти ни одного приказания Подражанского подчиненным. Необходимые для каждого гидронавта черты — увлеченность работой, целеустремленность, умение сосредоточиться на своем деле.

До полуночи пробыл я на барже, где «спят» «Пайсисы». Неутомимый Рулев раньше двенадцати не уходит отсюда. Он подтягивает крепежные винты аппаратов, прокачивает масляную систему. Тут же рядом и Кузин. Нужно обдувать, сушить «Пайсис» особым приборчиком, заряжать аккумуляторы, закачивать воздух в системы, проверять гидронасосы. Как и в любом сложном устройстве, в «Пайсисе» нередко что-нибудь выходит из строя. На этот раз барахлит антенна, и Кузин осторожно и чутко простукивает ее чем-то тяжелым под добродушное подтрунивание аса ремонтных работ Володи Шмелева.

Мастерскую его на барже зовут «шмелевкой», тут в идеальном порядке разложены сверла всяких размеров, ключи, молоточки. В этот вечер хозяин ее работал за выносным верстачком. Он склонился под световым колпаком над деталькой гидролокатора. Подтачивает ее напильником, что-то размечает на бумаге линейкой и карандашом и сует его, как завзятый столяр, за ухо, под пышные кудри. У электрического фонаря вьются облаком светолюбивые насекомые, они создают нимб вокруг головы экспедиционного умельца, который, по словам товарищей, может подковать блоху.

Не отрываясь от дела, Шмелев неторопливо рассказывает, что родился за Полярным кругом, в городе Салехарде, что жизнь его давно связана с транспортом: в детстве доводилось гонять оленей, в армии служил в авиации, работал помощником машиниста тепловоза, кочегаром на паровозе в железнодорожном цехе «Уралтяжмаша» в Свердловске. Учился в медицинском институте, но не кончил курса.

— Хотелось лечить людей, а лечу подводные аппараты, — говорит он, — и это переросло в призвание, в главное дело жизни.

А с пилотом «Пайсиса» Сергеем Суконкиным мы разговорились на следующее утро, когда гидронавты начали готовить к спуску на воду один из двух аппаратов. Отец его, видный энергетик, строивший ГЭС у Волгограда и в Асуане, хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но Сергея потянуло в Институт океанологии, он участвовал в создании сложных комплексов для морских подводных работ под руководством мирового авторитета в этой области Павла Боровикова. Работа была увлекательна и интересна.

«Лирические» разговоры занимают минуту-две, и снова внимание всех пилотов обращается к «Пайсису». Аппарат уже подают по рельсам под стрелу подъемного крана. Сегодня на дно Байкала уходят самые молодые в отряде: командир экипажа Алексей Рулев, второй пилот Евгений Чернов и наблюдатель, старший научный сотрудник биостанции Вячеслав Максимов. Это первый биолог, спускающийся в глубины Байкала на «Пайсисе».

— Аппарат готов к задрайке люка, — передал по связи Рулев.

В створе каньона Жилище «Пайсис» погружается в воду. Исчезает яркая, как коралл, алая рубка. Колышется зеленовато-небесная гладь озера. Над Байкалом ослепительно светит солнце. Тишина, абсолютный штиль. Поверхность озера отливает шелком и кажется туго натянутой, как купольное полотно парашюта. Максимов, который родом из этих мест, говорил мне, что это настоящий праздник света и лучше в Больших Котах бывает разве что зимой, когда вот так же сияет солнце и прозрачна голубизна небосвода, а лес на склоне кажется черным, как тушь.

…За иллюминаторами — зелень сияющих в лучах солнца вод. Аппарат входит в облако планктона. Переливается, дрожит живая сетка серебряных точек. С глубиной краски меркнут, сереют, словно в зимние сумерки. И снизу вверх на подводный аппарат, на иллюминаторы обильно летят снежинки планктона, корабль как бы парит в густом снегопаде. Словно завывает вьюга в трубе — это звук от трения аппарата о воду. В него вплетается воющее гудение гироскопа. Постоянно шумят приборы. Давление на сферу растет, прямо-таки физически ощущает экипаж многотонную толщу воды над собой. На глубине 140 м «Пайсис» уже объят чернильной тьмой. Мощные подводные светильники выхватывают новое облако. Все движется, живет, вьется. Так хороводят в темную августовскую ночь под фонарями рои насекомых.

— Потрясла меня мозаика, пятнистость в распределении планктона — коловраток, простейших ракообразных, которые держатся своими сообществами, — рассказывал мне по возвращении из «полета» в водных пучинах Максимов. — Все разграничено по сферам. Вместе с облаками планктона кочуют и рыбы. Открывались тайны Байкала, то, что можно было только предполагать.